Принудительный апгрейд

В минувшую пятницу, еше не было восьми утра, когда ко мне с утра ворвалась разнузданная банда следователей районной прокуратуры и оперативников отдела по борьбе с экстремизмом с понятыми, – дабы на основании статьи 165 и 182 УК РФ – провести у меня обыск с целью изъятия «предметов, ценностей и других вещественных доказательств» по уголовному делу по ст. 282 ч.1 о разжигании мною национальной ненависти, по которому я пока прохожу… свидетелем, поскольку «доказать статью», то есть сам состав преступления на основании моих двухмесячных допросов – они не смогли.

И вот как ворвались в дом за дочкой, собравшейся в школу – так мурыжили до восьми вечера, получая указания сверху. Их собрали в 6 утра, до семи читали лекции о моей крайней опасности для общего благоденствия каких-то «двухсот наций» в России.

И пока я старалась сообразить, какого хрена ко мне в дом лезут какие-то шизанутые с нытьем “У нас работа такая! Мы тожа работаем! Не надо было в Интернете гадости писать!”, каждый из этих уродов, неожиданно проникшись историческим значением своей личности “ради мира во всем мире” и прочего “пролетарского интернационализма”, – стремился рассказать мне, как страдают под моим гнетом эти самые двести наций, а в особенности, конечно, самая маленькая и наиболее дикая. Окончательно на говно перевелась от переживаний, короче.

- Вы хоть сами-то осознаете, какую национальную ненависть разожгли словами «это не народ, а говно!»? – попытался достучаться до моей совести старший следователь Сахабутдинов. Встречным вопросом во мне встрепенулась и тут же угасла глупая надежда: «У них что – тоже сейчас проводят обыск и изъятие?..»


«Дорогие мои москвичи» чеченской национальности в тот момент об обысках и не думали. Вместо этого они общими усилиями «культурно развивались» в бывшей столице когда-то моей Родины за бюджетный счет. У меня-то они лишь намазали говном приборную панель лифта – за это самое “не народ, а говно”. А в Москве они, конечно, национально отжигали – сразу на все статьи УК РФ. Ну, кто ж спорит, что самое веселье начинается, когда столицу посещает Рамзан Кадыров, тогда и на улице могут пристрелить. А когда они остаются в Москве “одни дома”, – то отжигают почти что… скромно. Постный день.

Собрать банду из представителей «маленьких наций» – у нас в Ижевске проще всего. Но только при этом возникает вопрос: как на государственной службе могут находиться люди, уверенные, что в России на настоящий момент находятся 200 наций, которым я, видите ли, помешала «самоопределяться». То есть – заниматься сепаратистской деятельностью, а точнее – экстремизмом.

На рожах у всех борцов с экстремизмом Октябрьского района города Ижевска было написано полнейшее довольство недаром прожитым днем. Чувствовалось, что как раз такая «борьба с экстремизмом» за их содержание – их вполне устраивает. Именно о такой «борьбе с экстремизмом» они и мечтали, устраиваясь на «такую работу у нас».

При этом долго они караулили под дверью, пока ее не открыла дочь, выходя в школу. Они соображали, что так просто мою дверь им не взломать. Поскольку я, как и все граждане России, не могу рассчитывать на содействие этих держиморд при попытке проникновения в мое жилище настоящих экстремистов. Если у меня стоят двери, как в сейфе, то это означает, что эти «работнички» – наедают морды задаром. И чем они занимаются в свободное от обысков время – страшно подумать.

Я сидела с гудящей головой, не совсем соображая, что же им от меня еще надо? Ведь я не отказалась ни от одного слова, подтвердила, что сказала их в своем блоге, где никто писать под моим ником никто не может. Спросила следователя, почему он проводит «следственные мероприятия» в моей квартире, если инкриминируемое мне преступление против всех двухсот наций – совершено в интернете? Вот при чем здесь мое нижнее белье, в котором он он с увлечением рылся?

Он повернул ко мне задумчивое рыло и поинтересовался, почему я «прикидываюсь дурой»? А потом задал новый риторический вопрос: «А как я, могу проводить следственные мероприятия в Интернете? Как?!» Глядя, как он вертит в лапах мой объемистый бюстгальтер, я была вынуждена с ним внутренне согласиться. Делать такому в Интернете совершенно нечего. Его бы тут в первый же день отпидарасили дистрофики из Освенцима и пелагрики из ГУЛАГа. Не говоря о том, какие бы с ним самим “следственные мероприятия” провели правозащитнички с подрабинековским воем : “Это теперь наша страна!”

Потом, меланхолически глядя, как выдирается роутер, модем, как отдел по борьбе с экстремизмом радостно таращится с нетбуком, опечатывает системники, стараясь «случайно» наступить на пластмассовую головку выделенок… решила их лучше не злить. А то вдруг сообразят, что так и не изъяли бортовой компьютер? Работа у них, конечно, очень напряженная. Но поднатужатся вшестером, так и свинтят к чертовой матери.

- Так… а где у нее пятый компьютер? – озабоченно сказал урод с видеокамерой. – Аверьянов писал, что у нее – пять компьютеров!

После этого, они начали новый шмон по шкафам и антресолям. В принципе, я уже успокоилась. Я поняла, что работать мне не дадут, думая, как же восстановить курсовики, сданные мне студентами в электронном виде на нетбук. Больше всего было жаль почти уже распечатанной монографии, но что можно объяснить этим уродам? Только радость доставлю своим отчаянием. Вот, мол, сколь экстремизма предотвратили, не зря пайку жрут.

- Вы про нас в интернете напишете? – тихонько поинтересовался у меня один из них, оравший мне про «гадости в Интернете».

Задумчиво посмотрела на этого легавенького… ни породы, ни стержня, нефактурный мужлан, серый шпик по вызову. Наверно, из таких и получаются садисты «с воображением». «Жалкая ничтожная личность», как говорил Паниковский. Но ведь и такому неловко в лицо сказать, что писать-то о нем – совершенно нечего, он давно – пустое место, а образ из говна не слепишь. Хоть за что-то надо цепляться.

А он, видно, слишком давно играл роль «противоречивого следователя». Как бы это объяснить? Ну, все говорит по-хорошему, типа «старается помочь». А потом раз – и короткий прямой выпад в солнечное сплетение. Знавала я таких уродов в прокуратуре. Впрочем, другие там и не задерживаются, что бы не расписывала про этих деятелей «писательница Топильская».

Поэтому я отстраненно сказала: «Ну, как я про вас сейчас напишу в Интернете? Я теперь только смогу в ФСБ и Генеральную прокуратуру написать.»

Тогда этот урод, связывая мои лазерные диски в пакете, задвигался на четвереньках к моему креслу с особым «сочувственным» шепотом: «Можно на работе в Интернет выйти! Или у знакомых!» Я рванула от него на кухню, опасаясь, что он сейчас еще и “от всей души” предложит мне маляву в инет передать. Блин, ну, нельзя же мужчине мельчать до такой степени.

Потом мы все смотрели кино. Представьте, одному даже пришло в голову пискнуть: “Хоть бы чаем напоила!”

Кино мне в целом понравилось, поскольку снимали только меня. Понятая по фамилии Ахметзянова принялась ныть, что ей куда-то срочно надо, потому попросила прокрутить пленку на скорости. А мы еще не досмотрели до моего любимого места, где следователь Сахабутдинов орет: «Все слышали, как она меня, представителя власти, назвала сволочью?» И я как раз ему там отвечаю: «Тебя, тебя, Сахабутдинов! Которого я впервые вижу и который незваным вломился в мой дом! Не дав мне принять ванну и выпить чашечку кофе, – я считаю сволочью! И не вякай про «власть», урод! Такие, как ты, – позор для любой власти! Ты уже позоришь собой власть одной рожей, еще до всяких «следственных мероприятий»! Отрабатывай свою иудину пайку и отцепись от меня, урод!»

Совершенно захватывающая сцена, я там даже вполне прилично выгляжу, будто это не Сахабутдинов у меня проводит обыск, а я у этого урода квартиру шмонаю и уже обнаружила полкило героина. А тут понятая Ахметзянова, как я поняла, жена оперативника, раздавившего мне две выделенки с тупым писком «ой, я нечаянно!», – начала проситься не смотреть видеозапись, поскольку она оказалась шибко востребованной понятой в нашем городе. И тогда я ей, возможно, излишне твердо посоветовала – сидеть и не рыпаться, раз приперлась.

Ну, и тут, разумется, выскакивает ее муж с криком: «Лучше не усугубляйте своего положения!» Я заорала на него, и сразу заорали все на меня… безобразная такая сцена разыгралась. Будто и вправду «мое положение» чем-то еще можно «усугубить». Вроде бы у нас нынче «только бы войны не было», а какие-то уроды врываются в квартиру, проводят обыск, требуют аусвайс и захватывают 12 лет работы.. Чем еще можно«усугубить»-то ? Расстрелом, что ли? Так спросили бы, хочется ли мне жить после такого. Я же читаю их мысли, поэтому слышу, что они собираются очистить мои компы. Бред какой-то. Как и вызов в прокуратуру восьмимесячной внучки.

Ну, когда одни плохо – другим необычайно хорошо! Заметьте, как славно устроилась на нашем общем бесправии эта парочка Ахметзяновых! Просто удивительная идиллия семейных отношений. Муж с утреца собирается на очередной на шмон – и жену подхватывает в качестве «понятой». Она все же одна дома не сидит, ходит по гостям, все внимательно обследует, включая ванну с туалетом. Масса впечатлений, встречи с новыми людьми, выставляемыми, вдобавок, в качестве подопытных кроликов… Может, это и есть то самое «простое человеческое счастье»?.. Хрен знает этих представителей «двухсот наций».

* * *

- Что же ты делаешь, что делаешь-то? – схватившись за голову, спрашивал меня мой бывший муж, которого заодно со мной «замели мусора» и допрашивали с младшей дочерью пять часов.

Разошлись мы с ним достаточно давно. Именно для того, чтобы он больше не задавал мне такого вопроса. Что я делаю, то и делаю. Но вот что научилась замечательно делать впоследствии – так это менять паспорт сразу же после очередного развода. Интересно, что бы запели следователи Сахабутдинов на пару со следователем Семеновым, если бы им пришлось допрашивать всех моих бывших мужей?

Ладно, что им самый осторожный и лояльный попался из всех моих бывших. Как раз в тот момент, когда я крыла Рамзана Кадырова у следователя Сахабутдинова, мой бывший вспомнил у следователя Семенова, что я очень хвалила Кадырова, когда он заявил, что типа не собирается отделяться от России в южно-осетинском конфликте. Мол, так сказала: «Молодец, Рамзанка!»

Интересно. что он мог еще вспомнить про меня, если бы попался к «противоречивому следователю» из отдела по борьбе с экстремизмом? А вот я уже о таких мелочах давно думать позабыла. Просто отказ от претензий на «самоопределение» некого господина Кадырова – нынче слишком дорого обходится России. А после этого он уже скольких укокошил и чего только не наговорил. Мнения-то меняются! Извините. никому подписку не давала – не изменять мнения в зависимости от складывающихся обстоятельств. Поэтому все, за что ко мне нынче цепляются – тоже ведь было высказано по определенному поводу.

* * *

Сложно не заметить, как вся эта бурная «борьба с экстремизмом» проявляется сразу же после моих слов о том, что на выходные у нас – планов громадье. Действительно, я планировала уточнить, что же эти «двести наций» конкретно имеют в виду под ленинской провокацией «О праве наций на самоопределение», которая уже привела ко второй мировой войне. А в период Великой Отечественной – к массовому предательству разномастной нацменовщины в виде бандеровцев, латышских стрелков, чеченских бандитов и прочих, решивших, что война – наиболее удачное время «самоопределиться» на чужой крови. Ножом в спину.

Очень хорошо помню разговор с жидовкой из СПб, утверждавшей, что раз у нас накопилось столько претензий по поведению чеченцев в обществе – то ведь надо их «просто отпустить на волю», как прочих сепаратистов и экстремистов, пожелавших разжиться за счет России собственным государством. Эти сраные «двести наций» решили у нас «самоопределяться» – с куском государевой собственности, с куском единой государственной инфраструктуры, которую сами «нации» самостоятельно создать не в состоянии.

Вот, за «здоров-живешь» – отдай кому попало, какой-то «самоопределившейся нации» кусок Родины, поскольку ведь хоть и партия КПСС признается недемократическим образованием, навязавшимся на шею идеологической колодиной, а нас по-прежнему заставляют конспектировать работку «гения всего человечества» – «О пгаве наций на самоопгеделение».

А не шибко ли жирно государственному преступнику Ленину, сыну жидовки Бланк – выдавать такие права неким «нациям» – за счет России? Что ж эта падла-то сдохнуть никак не может, все пытается отравить воздух своими «бессмертными идеями»? А потому что местечковая срань не дала разобраться с этими самыми «идеями» – в нормальном режиме, без уголовного беспредела, без гуманитарной катастрофы, без государственных переворотов, без экстремизма и наглого нацменовского сепаратизма.

Если признать, что сын жидовки, понятия не имеющий о нации, о том, чем нация занимается и как она самоопределяется, – «маненько обшибся», то ведь надо назвать все последующее своими именами. А называть вещи своими именами – уже назрела настоятельная необходимость.

Ведь окончательную проверку нация проходит не тогда, когда как простейший микроорганизм начинает отпочковываться уродливыми новообразованиями маленьких шибсданутых «наций», а когда может самостоятельно организовать и поддерживать собственную государственную инфраструктуру, собственную медицину, собственную науку, собственное образование и развитие. Ну и когда, конечно, существует исключительно за свой собственный счет, а не за счет того, что бурно делит бюджетные откаты с российским правительством.

Потом все же нация должна проявляться не доносами, не уголовщиной и терроризмом, не спекуляциями на этническом происхождении – а в литературных образах, поскольку лишь большая проза окончательно формирует менталитет нации. Не в плебейской мифологии о некой “чеченской государственности”, о каких-то чеченских “генералах армии, Героях России и академиках”, а в чем-то, что не надо вышибать явлением поутру мужа и жены Ахметзяновых с очередным шмоном. Что объективно существует само по себе.

И для всех других наций прямым доказательством существования конкретной нации – становится некий самоанализ и возникновение образа нации в целом. Вот только для самой нации намного важнее = собственное ощущение. Нация не дергаетися по жидовскуму доносу: “Как французы нас, гусских, не любят!” Нация – самодостаточное и устойчивое образование, существующее вне чужих “любовей\уважений”.

Хотелось бы вспомнить, как по работе Ленина “О праве наций на самоопределение” – предатели Родины рачленяли страну. Давно пора вспомнить по датам, по каждому словечку. Ведь так горячо наскакивали на партию КПСС, действуя вполне в духе местечковой идеологии.

В этот момент и происходит пересмотр итогов Второй мировой войны. Но, чтобы избежать прямого обвинения в измене Родине, – вновь и вновь муссируются эти “бессмертные” ленинские идеи. А населению в тот момент страшно некогда – надо срочно железные двери ставить от разномастных цапков… И чтоб уж окончательно никто не приподнял головы, – кровавым рассветом возникает идея “чеченского освободительного движения”.

Нынешнее внимание к ветеранам войны – вынужденное. Оно возникло после того, как я начала утюжить холокостных, вовсю доказывавших, будто Вторая мировая война велась у печей крематория Биркенау, где евреи героически сражались “против всех”. Поскольку с обоих сторон этим потомственным антифашистам – противостояли… фашисты. Холокостные давно все хотели бы снивелировать, поскольку Вторая мировая сразу же все ставит по своим местам.

* * *

Первые серьезные пробоины мои “ежики” получили как раз на взражениях “пацифистским” замечаниям типа “Сколько уже можно говорить об этой войне! Пора забыть эту войну!” В точности так же, как раньше они говорили про “эту страну”. Правильно, ведь никакой войны не было, вернее, “только бы войны не было!” Их сраный “холокост” был, а самой войны не было. Типа никому не обязаны, сами по себе от всех отбились.

А вот теперь, когда на нашу шею вылезли вдруг ”двести наций”, не умея прилично вести себя в обществе и жить с окружающими без уголовных выходок, решив “самоопределяться”, разрывая Россию на части – у меня тащат из квартиры моих бовых заслуженных “ежиков”. И я понимаю, что никогда больше не увижу своих “ежиков”, в которых вложена большая часть моей души. А если я когда-то их и увижу – то такими… что там от них останется после опера Ахметзянова. “Ой, это я нечаянно!”

С одной стороны, страшно жаль на все это тратить время, конечно. Безумно жаль четыре практически готовых объемных романа о нашей жизни. На них ушло 12 лет работы, которых у меня просто больше нет. И почти невыносимо было глядеть, как уносят моих боевых “ежиков”, пыхтевших со мной долгие годы. Одному – почти девять лет, другому – пять, а “ежику” Полины – почти четыре.

К ним привязываешься. Хотя это сложно объяснить… они становятся твоим продолжением. Никогда не понимала тех, кто мог с легкостью продать свой компьютер в комиссионку. У меня компьютеры с 1992 года, но ни с кем я не мыслила расставаться. Нетбук тоже стал неотъемлемой чертой моего образа. Студенты всегда радовались яркой сумочке, зная, что сейчас мы с ним что-то отколем интересное. Как без них жить? А жить надо.

Я им недавно поменяла приводы, у одного поменяла материнку… пропылесосила даже. Нам было очень славно вместе, мы строили планы на будущее и ждали, что много чего сделаем, как только у нас появится чуточку больше свободного времени.

И вот в субботу, как только пришла в себя “после вчерашнего”, - я стояла и соображала, глядя на новых зверушек, кто же из них может стать моим новым боевым “ежиком” до того, как в гости вновь пожалуют супруги Ахметзяновы. Жаль. что компьютеры нынче не выпускают в виде микроволновок… или хотя бы в виде кухонных комбайнов. А лучше бы – в виде лотка для кошачьего туалета.

Ведь абсолютно любого “свидетеля”, не обязанного по Конституции свидетельствовать против себя, можно припереть к стенке, насовав какой-нибудь хрени в его ежика. На минуту мне даже стало плохо, только представила, как роются по моим папкам и полочкам эти гнусные уроды… поэтому попросила себе кредит и купила того ежа, которого мне часто показывали в рекламе ЖЖ. Деваться некуда, вынужденный апгрейд.

* * *

Аналогичный апгрейд происходил и с моим бывшим. Тематика разговоров “что ты делаешь?” плавно переместилась в сложно прогнозируемое будущее. То о чем долго орал опер Ахметзянов, защищая свою жену-понятую, рисовалось моему бывшему в самых черных красках. При этом все сахабутдиновы, ахметзяновы, кадыровы, паскачевы и прочие – сливались в его бедной голове в одну вражескую нацию, которой он просто не сможет противостоять, если я не прекращу “что делать”.

- Зацени, я сказал, что у тебя отец – армянин, а бабка у тебя – цыганка.

- Ой, спасибки агромадное! Только им посрать на мое этническое происхождение. Если бы я бюджет обокрала, убила бы кого-то или изнасиловала – тогда бы куча правозащитников написала о том, как нельзя судить “всех армян”, “всех цыган” и прочую сволочь. А когда люди видят, что я никого даже убить не могу, так чего стесняться? Или сам не видел жидовские спичи на тему “Дедюхова – армяно-цыганская мразь”?

- Ты думаешь, все закончится только говном в лифте и компьютерами? Они придут опять и опять! А ихние убл… отморозки могут напасть на Полину!

- Нет, Алеша, для ублюдков одно - полностью исключает другое! Ты не знаешь наши сраные “обычаи гор”. Если донос в прокуратуру, говно в лифте и обыск – значит, они уже на 200 метров не подойдут к Полине.

- Да брось ты! У этих убл… то есть отмороженных – никаких тормозов нет! Как ты могла писать о них такое?

- Что они – ублюдки? Да как-то вырвалось в тот момент. В таком была бешенстве…











Слово – обоюдоострое оружие. Как все же любят некоторые ссылаться на слова всеми оплевываемого Сталина про “весь народ”. А где он – этот “весь народ”? Этот “весь чеченский народ” осудил ублюдков, измывавшихся над людьми в Буденновске? Или этот “весь чеченский народ” решительно выдал убийц детей Беслана? Так у нас и в Конституции сказано, что “Все равны перед законом и судом” ( Статья 18 Гл. 2 Конституции РФ в ч.1), и только ублюдки доказывают, будто для них “равенство” в том, чтобы в любом случае избежать уголовного наказания. О каком “равенстве” мы говорим?

Не желая отивечать за самые страшные преступления последнего времени, они, тем не менее – требуют “покаяния” «покаяния» – за уничтожение генералом Ермоловым 3 млн. чеченцев в ХIХ веке и за высылку чеченцев в период Великой Отечественной войны.

Но сейчас, в период вынужденного апгрейда, многие вещи отходят на второй план. Прежде всего, желание некоторых граждан выглядеть симпатичнее остальных при служебной съемке отделом по борьбе с экстремизмом. Как начинается это нытье про то, что типа “низзя весь народ” – так хоть бы поинтересовались, что можно сделать с самим автором этого афоризма и после смерти. На счет Сталина до сих пор принимаются правительственные решения!

И носятся, главное, с этим “всем народом”, как с писанной торбой! А лично я от него видела только говно в лифте и обыски, а все остальные – чего и похуже. Но, простите, по всем выходкам – это никакой не “весь народ”, а преступное этническое сообщество.

И чем дольше чеченцы будут уклоняться от обязанностей любого народа, чем дольше будут оттягивать время переосмысления сделанного в отношении других, в отношении Родины… тем меньше шансов у них остается хоть когда-нибудь стать “всем народом”, тем крепче, под кожицу будет впиваться словечко “ублюдки”.

…Подняв на меня усталые глаза, следователь Сахабутдинов спросил не для протокола: “Ирина Анатольевна, а вы меня серьезно считаете… уродом?”

За минуту до его вопроса ему позвонила жена и по мобильному объяснила, с каким уродом прожила жизнь. Возможно, она обиделась, что муж не взял ее в качестве понятой. Но как раз легко можно пробубнить про “весь народ”, который все равно сразу не явится в полном составе в лифте гадить или обыскивать. А вот расчетливо добивать коротким выпадом в пах… как-то необучены.

- Ну-у… это… как вам сказать? Не красавчик, конечно, но не расстраивайтесь! – заюлила я. Сахабутдинов обреченно взохнул. – Это я из-за излишней эмоциональности. Иногда вы даже почти ничего… гм… когда в стенку смотрите.

Сахабутдинов совсем сник. А ему еще надо было как-то продолжать жить. Как и всем нам. Вопреки проблемам, создавать которые разные уроды научились, а вот решать – пока нет. На том и разошлись. Я отправилась решать созданные уродами очередные проблемы, а уроды… созидать!