Фашизм удобен для режима. Но во время кризиса он может повернуться против хозяев
Как известно, Россию повсюду окружают враги. Почему враги окружали СССР, нам объясняли так: мы строим самый передовой строй в мире, и буржуи всех мастей исходят от зависти. Передовой строй мы вроде больше не строим. От «передового строя» нам осталась катастрофическая демография — результат сталинского геноцида, неконкурентоспособная экономика, производившая либо танки, либо сталь для танков, и города из домов, похожих на бараки, и промзон, похожих на концлагеря.
Там не менее любой «нашист», который приедет на озеро Селигер, услышит, что кругом враги, а ненавидят они нас потому, что мы самые замечательные и великие.
Фашизм — это идеология, которая утверждает исключительность данного народа и объясняет, что все вокруг — его враги. Пожалуйста, найдите десять отличий от того, что проповедуют «нашистам». От официальной идеологии властей, которые своих детей посылают в Лондон, свои деньги держат в Швейцарии, свои виллы покупают в Ницце, но быдлу на озере Селигер объясняют, что Запад нас ненавидит, потому что русские — великий народ.
Если это не идеология фашизма, то как назвать эту идеологию?
Мы привыкли, что фашизм — это война. Судеты, раздел Польши (совместно со Сталиным), Вторая мировая.
Однако идеология фашизма предполагает врагов двух типов: внешних и внутренних. Так получилось, что режим, функционирующий в России, имеет очень четкую военно-идеологическую составляющую: войну против собственного бизнеса. Это не просто случайный грабеж. Это именно идеологически обоснованная кампания, в которой наезд на бизнес понимается как укрепление вертикали власти в пользу правоохранительных органов.
В век ядерного оружия и швейцарских счетов вести войну против собственного бизнеса куда легче, чем против чужих армий. Это придает значительность и наполняет душу сознанием собственной храбрости не меньше, чем избиение вшестером 70-летнего старика Льва Пономарева. (Это еще одна важная примета фашизма. Фашизм — это вовсе не идеология героев. Это идеология, которая позволяет подонку считать себя героем. Умереть за Родину можно без всякого фашизма. Но вот сжигать детей в концлагерях и при этом чувствовать себя спасителем Отечества — для этого нужна фашисткая идеология.)
В истории известны жестко вертикальные империи, построенные на механизме институционализированного грабежа: например, империя Карла Великого или Чингисхана. Лидеры таких империй опирались на самостоятельных военачальников, которые грабили кого угодно, но пока они грабили вширь, империя — и вместе с ней размах власти начальника — росла. Как только механизм грабежа останавливался, военачальники начинали рвать империю на части.
Ситуация в России очень похожа. Негласный договор между верхушкой элиты и правящим классом люмпен-бюрократии прост: в каждый следующий год с внутреннего врага — бизнесмена — можно снять больше денег, чем в предыдущий. Проблема в том, что этот негласный договор действует лишь до кризиса.
И здесь мы возвращаемся к омоновцам, которые били участников антифашистского митинга, грозились изнасиловать девушек и отпускали людей за 500 р. В принципе негласный консенсус между властью и омоновцами гласил: мы позволяем вам чувствовать себя великими, издеваясь над девушкам и вымогая 500 руб., а вы в обмен на собственную безнаказанность защищаете безнаказанность нашу.
Но сейчас все трещит по швам. И дело не в кризисе. Не в драке внутри элиты. А в том, что омоновцем, который чувствует себя хозяином жизни, вымогая 500 руб., движет не присяга, а безнаказанность и алчность. И что в момент кризиса он понимает, что с избитого им народа он получит по 500 руб., а с людей с Рублевки он получит куда больше.
Как написано у Пушкина в «Истории Пугачева» — «Пугачев к ним выехал и без бою взял в свое войско». «Жалование получали одни яицкие козаки. Прочие довольствовались грабежом».
http://www.novayagazeta.ru/data/2009/045/06.html
