Многим русским кажется, что мы живём в эпоху западного триумфа. Запад окружает нас повсюду. Он царит в моделях популярных автомашин и в ярлыках модной одежды, в фотографиях поп-кумиров и в политических брендах. Мы в прямом и переносном смысле танцуем под западную музыку. Кто же может усомниться в торжестве цивилизации-победителя?
Многим русским кажется, что мы живём в эпоху западного триумфа. Запад окружает нас повсюду. Он царит в моделях популярных автомашин и в ярлыках модной одежды, в фотографиях поп-кумиров и в политических брендах. Мы в прямом и переносном смысле танцуем под западную музыку. Кто же может усомниться в торжестве цивилизации-победителя?
Но это – взгляд из Химок или из Одоева. Взгляд людей, переживших крушение «железного занавеса» и буквально сбитых с ног могучей лавиной запретных ценностей, хлынувших из-за прорванной плотины. С перепугу мы даже банальные рыночные отношения готовы объявить «западным достижением», хотя рынок существовал в древнем Шумере или Сиане за тысячи лет до строительства Уолл-стрит.
А в то же самое время американский идеолог Патрик Бьюкенен пишет книгу «Смерть Запада». Эпатирующее название дано не ради рекламной сенсации. В каждой строке – искренняя тревога патриота США не только за свою страну, но за всю гибнущую евро-атлантическую цивилизацию.
Перебор, скажете Вы? Да, пожалуй это тоже перебор. Но что же на самом деле происходит с Западом? Он наступает или умирает? Или наступает, умирая?
Когда сидишь на берегу, любуешься накатывающимися волнами, встречаешь приливы и отливы, трудно понять: наступает или отступает море. Чтобы дать верный ответ на вопрос, надо раздвинуть горизонт времени. Нужно найти точки отсчёта – маяки и причалы вековой давности. Если же мы вернёмся с морского берега к истории цивилизаций и начнём искать нужные маяки в прошлом человечества – полученный ответ будет не в пользу Запада.
Первым понятие «цивилизация» в научный оборот ввёл британец Арнольд Тойнби. В истории и культурологии он сыграл такую же роль, как Линней в ботанике, а Менделеев в химии. Современный ему мир Тойнби разделил на семь живых цивилизаций: западную, российскую, ближневосточную (наследники Византии), исламскую, индусскую, дальневосточную (китайскую) и японскую. Британский гений был уверен, что «...шесть из семи обществ несут на себе следы уже произошедшего надлома и перехода к стадии распада». Более того, «Запад поставил своих современников в безвыходное положение, поймав в сети экономической и политической власти». Так писал Тойнби в тридцатые годы, накануне Второй Мировой войны, и его оценки целиком совпадали с настроениями западного обывателя.
Но не прошло и двух десятилетий, как благодушная самоуверенность западных людей сменилась панической фобией «Русские идут!» Через полвека русский вопрос удалось временно снять с повестки дня, но поднялись новые гиганты – Китай и Исламский мир, чьё современное положение невозможно назвать «безвыходным». В общем-то и сам Тойнби сразу после Второй мировой войны расстался с прежней категоричностью и перевёл родную западную цивилизацию из разряда безусловных лидеров планеты в разряд условных.
Задумаемся, какое положение занимал Запад (то есть протестантско-католическая Европа и родственные ей англосаксонские страны Нового Света) в годы творчества Тойнби и что происходит с Западом сейчас, на наших глазах?
В начале двадцатого века шёл мощный экспорт западной культуры во все, без исключения, страны мира. Чужие ценности сам Запад собирал только в качестве музейных. Сегодня ни у кого не повернётся язык назвать африканский рэп, индийскую йогу, восточные единоборства или китайский гороскоп музейными ценностями. Чужие корни глубоко вторглись в жизнь западного общества и всё больше влияют на его массовую культуру.
В начале двадцатого века западное население росло опережающим темпом и создавало свои колонии в новых землях (французы – в Северной Африке, англичане – в Южной, так же как на протяжении предыдущих веков – в Америке и Океании). Сегодня численность западных народов сокращается, а люди других цивилизаций не только ведут «демографическую реконкисту» в Трансваале и Техасе, но активно колонизируют сердце Европы, куда никогда прежде не ступала нога пришельца.
На заре двадцатого столетия западные страны производили более 90% мировой промышленной продукции и три четверти ВВП планеты. Сегодня на их долю приходится не более половины глобального производства, и экономическая динамика явно не сулит Западу реванша. Американские магазины уже затоплены китайскими товарами, так же как аптеки – индийскими лекарствами.
Наконец, самые очевидные перемены касаются раздела мира. Сто лет назад все незападные страны мира (кроме России) являлись либо колониями, либо полуколониями Западной цивилизации. По правилам знаменитой одноимённой игры Сида Мейера («Civilization») доминирование на 66% территории планеты означает глобальную победу. А Запад контролировал более 80% мировой суши! Теперь же все колониальные администрации убрались восвояси, и о прямом территориальном контроле говорить не приходится. Даже о контроле над оккупированными Ираком и Афганистаном, где натовские солдаты не рискуют покидать свои опорные базы!
Итак, спору нет, Запад в наши дни – отступающая цивилизация. Ещё очень могучая, очень влиятельная – но вынужденная пятиться, как рак, под натиском быстро развивающихся соседей по планете. Причём такое всестороннее отступление происходит впервые в тысячелетней западной истории, впервые со времён Крестовых походов.
Когда же произошёл этот эпохальный перелом? Когда солнце Запада перевалило через свой зенит? В датировке этого события тоже нет никаких сомнений. Восхождение Запада прекратилось сразу после 1945 года. Крушение колониальных империй произошло вслед за падением Рейхстага (в исторических масштабах – почти мгновенно). Стоило красному знамени подняться над немецкой столицей, и уже через два десятка лет множество национальных флагов украшали столицы бывших колоний: от Джакарты до Суринама, от Дакара до Ханоя.
Связь итогов Второй мировой войны с крахом колониальной системы тем более удивительна, что распались империи, формально относящиеся к лагерю победителей: Французская, Бельгийская, Голландская и даже Британская. Если в 1920 году по итогам Версаля владения Британии и Франции расширились за счёт побеждённых, то последствия Потсдама оказались совершенно иными.
Нелепо связывать послевоенный всемирный парад суверенитетов с гуманизмом западных демократий – мы помним, что каждой уступке предшествовали ожесточённые освободительные войны и колониальные экспедиции. Но после 1945-го года эти экспедиции ничего не могли поделать. Мир стал другим. И дело не только в возникшей двуполярности, не только и не столько в расчёте туземных партизан на советскую помощь. После 1945-го года рухнул миф о заведомом превосходстве западного человека, о его врождённом праве на господство.
Поражение германского нацизма, крах концепции «высшей расы» означали провал всей глобальной стратегии Запада. Воспетое Редьярдом Киплингом «бремя белого человека» потеряло свои идейные основания. Без него «править тупою толпою ПОЛУ-ДЬЯВОЛОВ, ПОЛУ-ДЕТЕЙ» («Half-devil and half-child» R. Kipling. «The White Man’s Burden») оказалось невозможно.
Русские предложили альтернативную философию мироздания, основанную на равенстве всех людей, независимо от расового и культурного происхождения. И хотя идеология подлинных победителей 1945 года была облечена в материалистические формулы коммунизма, фактически она восходила к евангельской проповеди: «Нет ни эллина, ни иудея, ни скифа, но во всех Христос».
После Русской победы каждый человек колонизованного Западом «третьего мира» мог почувствовать примерно то же, что чувствовал маленький индиец Сами из стихотворения Николая Тихонова:
«Будто снова он родился в Амритсаре,
но на этот раз – ЧЕЛОВЕКОМ.
Никогда его больше не ударит
Злой сагиб своим жестоким стеком».
Разгромив во Второй мировой войне германский нацизм, русские доказали всей планете, что люди иных рас и культур – не полу-дьяволы и не полу-дети, а такие же ЛЮДИ, имеющие равное с другими право на самобытное развитие. В этом развитии их не смеет понукать стеком германский, британский или американский сагиб, пусть даже очень озабоченный своим мессианским «бременем белого человека». Концепция многополярного мира победила однополярную.
Это главный идейный итог Второй Мировой войны. По сути дела, на её батальных полях решался экзистенциальный вопрос мирового бытия. Я бы сформулировал это вопрос так: являются ли все люди планеты – братьями, созданными одним Богом (как учит Христос)? Или человечество порождено неравными племенными тотемами (как учит язычество) и существует естественная иерархия «высших» и «низших» народов?
Несмотря на внешнее принятие христианства, Западная цивилизация от рождения верила в неравенство народов и в своё безусловное превосходство над окружающими обществами. Гитлеризм был не аберрацией, как считают многие, а квинтэссенцией западной политической практики. Поражение Гитлера от рук незападной, «варварской» цивилизации привело к глубочайшему надлому традиционного западного мировоззрения и к начавшемуся угасанию западной цивилизации в целом.
Инстинктивное осознание этой, удручающей отечественных и зарубежных западников истины, заставляет их с утроенной энергией доказывать недоказуемое – умалять роль Советского Союза в Победе 1945 года, одновременно возвеличивая роль Британии и США.
Но эта тема заслуживает отдельного разговора.
