ДОЛЛАР И ЮАНЬ… КТО КОГО СКУШАЕТ?
Если в Европе доллар дорожает по аналогии с нефтью, вместе с подорожанием технологической инфраструктуры, то в Китае долларовые вливания, сталкиваясь с дешевым трудовым ресурсом, производят обратный эффект: доллар слабеет вместе с приобщением все большего количества китайцев к производственным цепочкам.
Подтверждением тенденции является уже далеко не первое предупреждение агентства Moody’s Investors Service: Соединенные Штаты могут лишиться высшего рейтинга кредитоспособности, если не откажутся от своей излюбленной политики, построенной на финансировании бюджетных расходов за счет наращивания долгов. Согласно негативному сценарию, к 2013 г. США придется направить на обслуживание долга 15% государственных доходов, что автоматически приведет к снижению рейтинга доверия. Это может иметь довольно неприятные последствия для государства, в значительной степени строящего свою финансовую политику на внешних заимствованиях.
Середина марта ознаменовалась уже привычной пикировкой Вашингтона и Пекина. Повод для «обмена любезностями» оказался не новым: американский президент в очередной раз посетовал на валютную политику китайских властей, занижающих курс юаня с целью удешевить китайские товары на мировом рынке. Представители КНР, разумеется, не стали отмалчиваться. Зампредседателя Народного банка Китая Су Нин посоветовала «отдельным странам» не перекладывать на других свои проблемы и не политизировать вопрос юаня. А премьер Госсовета КНР Вэнь Цзябао, в свою очередь, выразил беспокойство относительно устойчивости доллара США. Он призвал Вашингтон «предпринять решительные меры», чтобы убедить Пекин в безопасности значительной части долгосрочных казначейских облигаций, хранящихся в американских банках. Глава китайского правительства достаточно откровенно посоветовал США контролировать неустойчивый финансовый дефицит.
ЛУЧШЕ БЫТЬ ПЕТУХОМ В КУРЯТНИКЕ…
Но не только «валютные вожжи» используются КНР в достижении мирового превосходства над США. Очень важную роль играет дальновидная политика Китая по отношению к развивающимся странам. Следует заметить, что в западной модели глобализации развивающимся странам давно отведена роль периферии, а большинство государств этой зоны вообще маргинализируется. Просматривается пренебрежительно холодное, отстраненное отношение благополучных Европы и Америки к большинству этих стран.
В ответ государства третьего мира, на смену старому национально-освободительному антиимпериалистическому лозунгу, выдвинули лозунг борьбы против собственной маргинализации. И возглавил это движение именно Китай. Этот политико-экономический союз демографически перспективных стран достаточно остро ставит под вопрос будущее западной цивилизации. Беспечный Запад все силы бросил на предотвращение угрозы от арабо-мусульманского мира и совершенно не замечает ее в новом возрождении Большого Юга. США и Евросоюз сегодня лихорадочно пытаются выкручивать руки традиционным поставщикам сырья — арабским странам, в то время как Китай методично обрабатывает африканскую почву, полагая, что сырьевое и энергетическое будущее может оказаться именно здесь. Уже сегодня Китай получает до 25% своей нефти из «черной» Африки (Ангола, Нигерия, Судан, Габон, Алжир). Экономические отношения между Китаем и Африкой развиваются в два раза быстрее, чем отношение «черного континента» с США.
Более того, последние сдвиги в отношениях Китая и стран Персидского залива, традиционных партнеров США, говорят о возможности превращения Китая в энергетический мост между этим регионом и азиатским рынком в целом. Речь, например, идет о строительстве завода по переработке саудовской нефти в Китае, который в дальнейшем сможет перерабатывать нефть и для других стран Юго-Восточной Азии.
Кроме того, Китай может предоставлять странам-производителям нефти и газа практически все, что предлагают США, но по более дешевой цене. При этом, в отличие от США, Китай не навязывает никакие политические условия и не вмешивается во внутренние дела своих энергетических партнеров. Более того, политические системы Китая и стран-поставщиков нефти и газа вполне совместимы: Поднебесная весьма всеядна и может кооперироваться с любым из политических режимов, существующих ныне на планете, — «за исключением тайваньской власти» разве что.
ВРАГ МОЕГО ВРАГА — МОЙ ДРУГ…
Что касается Ирака, то и здесь Китай вчистую переигрывает США, причем не затрачивая, а приобретая. Известно, что китайские компании оказались среди тех, чьи интересы были ущемлены после прихода американских войск в эту страну. Геополитического ответа Китая долго ждать не пришлось. Еще в 2003 году, сразу после падения режима Саддама Хуссейна, Китай начал налаживать стратегический альянс с Патриотическим союзом Курдистана во главе с Дж. Талабани. И это при том, что американские войска практически игнорировали курдов и их роль при моделировании будущего Ирака. В итоге, Китай успел наладить самые тесные отношения с курдскими лидерами, которые в дальнейшем и стали первыми руководителями послевоенного Ирака. На выборах 2005 года курдская коалиция завоевала большинство мест в новом иракском парламенте. Талабани стал руководителем первого после окончания войны переходного правительства Ирака и первым президентом Ирака после Саддама Хуссейна.
Ставка для Китая исключительно выиграшная: это 40% запасов иракской нефти, расположенных на северных, курдских территориях Ирака; это также около 23 млн курдов, проживающих во всем регионе Среднего Востока и составляющих 20% населения Турции, 7% населения Ирана, 17% населения Ирака и 9% населения Сирии. В то время, когда американская политика увязла в противоречиях между мусульманскими группировками, привела к реальной угрозе полномасштабной гражданской войны в Ираке, движение за независимое курдское государство, которое поддерживает Китай, все больше актуализируется.
Китай, безусловно, заинтересован в сотрудничестве с Ираном. Уже сегодня он получает до 13% своих энергоресурсов из этой страны. Началась также серьезная борьба между Китаем и США на Среднем Востоке. Сегодня наиболее популярными в Казахстане и Узбекистане являются проекты строительства трубопроводов в Китай. Более того, в Китае и Индии назревает общий подход к организации регионального энергетического пула Средней Азии и Ирана в свою пользу. Эта политика призвана сбалансировать явный энергетический диктат со стороны России и Ближнего Востока.
Америке сегодня необходимо нечто вроде блицкрига в азиатском регионе для выхода из ситуации однозначного проигрыша. Весь дипломатический арсенал США мобилизован для превращения Индии в альтернативный Китаю центр. При этом Америка находится в страшном цейтноте, поскольку, с одной стороны, Китай давно перехватил все инициативы в регионе, с другой — здесь накопилась критическая масса антиамериканских настроений, и, наконец, различия между государствами региона настолько акцентированы, что трудно найти единое начало, способное сплотить их всех против Китая.
КАК ЖИТЬ ДАЛЬШЕ?
В этой ситуации западным странам очень важно принять решение: либо подчиниться давлению Китая и сохранить старый мировой порядок с тремя геостратегическими центрами — США, Европа и Китай вместо Японии, — противостоящими России, либо активнее втягивать Индию и Россию в свою орбиту, чтобы сформировать новый треугольник — Россия, Индия, Китай — в большом азиатском регионе. Индия с Россией, в принципе, давно стали стратегическими партнерами. Эти государства имеют также серьезный задел в работе с Ираном, и могут привлечь его в свой союз. Оба государства заинтересованы закрепить свои позиции в Центрально-Азиатском регионе в противовес Китаю. К тому же как Индия, так и Россия ведут политику осторожного дистанцирования от Китая в своих субрегиональных зонах.
Несмотря на строптивость России, последний сценарий более вероятен, выигрышен и менее рискован для Запада. При этом мировой порядок становится «квазимногополюсным». С учетом же неоднозначности пути развития США, а, следовательно, и возможности снижения их военно-политического и экономического превосходства, окончательным вариантом мироустройства в ближайшем будущем может оказаться действительно вариант многополярного мира, где традиции и принципы баланса сил будут руководить международной политикой. Наиболее вероятная геополитическая модель будущего мира будет строиться на балансе интересов между единой Европой, США, Россией, Индией и Китаем.
