Во времена Виктора Ющенко много было сделано для поэтизации оуновского подполья. Немало, правда, в этом духе создавалось и до него. Если посмотреть такие недавние фильмы об УПА, как «Железная сотня», снятые, на мой взгляд, в чисто советском духе, только с обратным идеологическим знаком (националисты – хорошие, коммунисты – плохие), то складывается впечатление, что жизнь в карпатском лесу была для соратников Шухевича сплошным санаторием.
Марширует та же сотня «по долинам и по взгорьям» -- так сказать, приятная оздоровительная прогулка для великовозрастных скаутов! Смотрят хлопцы фильму под смереками, повышая культурный уровень. (Правда, одному из них приходится крутить педали велосипеда, подсоединенного к электрогенератору, но ведь это только прибавляет картине очаровательного комизма, вызывающего симпатию к поклонникам националистического велокинотренажера!). Осматривает «вояків» доктор, что должно показать отеческую заботу руководителей ОУН о здоровье подчиненных – и сердце радуется и за режиссера Олеся Янчука, снявшего все эти «краєвиди», и за хлопцев, которым сухо и тепло. Так и ждешь, что сейчас в кадре появятся «діаспоряни» с гуманитарной помощью и акцентом депутата Зварыча и раздадут бесплатные памперсы, чтобы герои не отвлекались на второстепенное во время боев с чудовищами из МГБ. А заодно и по бутылке виски – надо же отпраздновать по достоинству бесконечные экранные победы над «совіцькими окупантами»!
ЖЕЛУДОЧНЫЕ ПРОБЛЕМЫ УПА. А вот, как выглядела жизнь в знаменитом схроне – бандеровской норе для зимовки – без кинематографической пасторальности: «Несколько месяцев без движения, отсутствие солнца, нормальной пищи, свежей воды, спертый тяжелый воздух от плохо вентилируемого тесного подземного помещения, запах биологического распада человеческих отходов»… Это из воспоминаний офицера МГБ Георгия Санникова «Большая охота – разгром вооруженного подполья в Западной Украине».
Санитарная палатка УПА. Следующий шаг — массовый уход в схрон. Этот «маневр» совершит вся Армия
По словам Санникова, выйдя после зимовки из схрона, «человек в течение нескольких часов, а иногда и дней, приходил в себя постепенно… И так до очередной зимовки, которые с каждым годом становились все тяжелее и тяжелее – сжималось кольцо госбезопасности, сокращалась снабженческая база, почти прекратилась поставка медикаментов, боеприпасов, керосина, необходимого для освещения и приготовления хотя бы раз в сутки горячей пищи на керосинке или треноге, в середине которой ставилась обычная керосиновая лампа».
Не отворачивайте нос от того, что прочтете дальше. Это будни, это сама боевая слава УПА – армии из схрона, заботливо сохраненная очевидцем, повидавшим немало таких уничтоженных убежищ и допросившим не одного их обитателя: «Положенные по норме 60 – 75 граммов сала или домашней колбасы, хранившихся в закопанных в пол бункера алюминиевых бидонах, и пара сухарей первые недели создавали иллюзию более или менее сносного питания. Потом наступали неприятности. Кишечник отказывался нормально функционировать».
Естественно, таких подробностей вы не встретите в официальной «летописи» УПА. Там все – герои с желудками, работающими, как пулемет в повстанческой песне «Ленту за лентою патроны подавай!». И не догадаетесь вы, что схрон можно было найти не только по специфическому аромату его обитателей, но и по «запаху женщины», ежели такая оказывалась среди сидельцев.
«В подполье неохотно брали в бункера женщин, -- продолжает Санников. – Ежемесячные биологические женские циклы заставляли мучиться всех в бункере – кровь разлагается мгновенно, заполняя небольшое пространство тяжелым запахом гниения»… Он приводит слова одного из бойцов УПА: «Хорошо, что с нами в бункере девчат не было, а то бы еще тяжелее было всем нам. Помню, в прошлые два года подряд бункеровался с двумя связными, такие хорошие девчата были… И вот каждые две-три недели так тяжко дышать было в схроне, хоть плачь, и наверх никак нельзя – солдаты с собаками нас искали».
Я не ставлю целью доказать, кто был прав, кто виноват в той войне. Я просто хочу, чтобы вы поняли – она была ДРУГАЯ! Не такая, как нас пытаются убедить с высоких трибун, далеких от любого подполья. Не важно, кем вы себя воображаете – бесстрашным хлопцем из УПА или не менее доблестным бойцом спецгруппы Министерства Госбезопасности СССР. Сидите вы мысленно в схроне или засовываете нос в него, не важно. Запах того противостояния – это зловоние разложения. Это наиболее концентрированная грязь, которую может выделять человек.
Бойцы УПА в 1944 г. Тогда они понесли самые большие потери — 38 087 убитыми и 31 808 пленными
Основные «битвы» УПА и советской власти закончились еще в 1944 году. Есть точная статистика потерь. Она опубликована. Из докладной записки наркома внутренних дел СССР Лаврентия Берии председателю Совнаркома СССР В. Молотову о результатах оперативной работы НКВД – НКГБ в западных районах Украины, Белоруссии и Литвы от 14 октября 1944 года: «По западным областям Украины. В период февраль-сентябрь текущего года при проведении операции по ликвидации оуновских банд убито 38 087 и захвачено живыми 31 808 бандитов; явилось с повинной – 11 518; арестовано участников антисоветских организаций – 7 968… Положение в западных районах Украины и Белоруссии в настоящее время значительно улучшилось, что подтверждается успешным проведением призыва в Красную армию, хлебозаготовок и других хозяйственных и политических кампаний… Однако бандитские проявления, в особенности попытки срыва призыва в Красную армию, террористические акты против партийно-советского актива, военнослужащих Красной армии и чекистов, отдельные диверсии на железных дорогах, совершаемые оуновскими бандами и белополяками, все еще продолжают иметь место… для укрепления районных органов направлены на места из восточных районов Советского Союза 3 800 оперативных работников».
Именно на переломный 44-й приходится красноречивое Постановление Политбюро ЦК КП(б)У «О распределении оружия для вооружения партийно-советского актива, работающего в западных областях УССР». Никита Хрущев как секретарь украинского ЦК подписал его 10 мая: «Полученное из НКВД СССР огнестрельное оружие, пистолеты ТТ … распределить по западным областям 3000 комплектов: Тернопольской – 500, Львовской – 500, Дрогобычской – 450, Волынской – 400, Ровенской – 400, Станиславской – 400, Черновицкой – 200 и Измаильской – 150; остальные 1000 комплектов оставить в распоряжении ЦК КП(б)У для вооружения партийно-советского актива, выезжающего в западные области на продолжительное время работы».
Агенты доносили Шухевичу, что ОУН потеряла влияние в городах. Молодежь пошла в школу и комсомол
ИЗ АРХИВА СБУ. Противостояние продолжалось. Но после 1944 года УПА, по большому счету, ушла в схрон. Теперь охотилась не она. Охотились за ней. Но из схрона Шухевич и его соратники внимательно следили за тем, что происходило за его пределами. Они пытались понять, почему Галичина пошла за «совітами»? О спецслужбах Сталина написаны тысячи томов. Служба безопасности ОУН Бандеры известна куда меньше. Но она тоже вербовала агентов везде, где могла. Вы учились, к примеру, в Львовском политехническом и даже не догадывались, что кто-то из ваших однокурсников «стучит» в МГБ, а сидящий с ним за партой – в СБ ОУН. Документы, отрывки из которых вы прочтете ниже, никогда не публиковались. Это часть бандеровского архива, захваченная оперативниками советской госбезопасности. Толстая пачка, состоящая из машинописных листов, носит название «Документы и материалы ОУН о работе среди молодежи». Сегодня она хранится в Государственном архиве СБУ. Особенно интересна среди этих материалов подборка, озаглавленная «Разные материалы информационного характера об учебных заведениях города Львова». Это доносы агентов бандеровского подполья своему руководству в лес. Подлинных имен этих скромных «аналитиков» мы не знаем. Только клички. Иногда довольно экзотичные – Кудеяр, например. Зато из их «посланий» встает совершенно неизвестный образ послевоенного Львова конца 40-х – города, откуда советская власть только что выселила поляков, заменив их западноукраинскими крестьянами и переселенцами с Восточной Украины и России, направленными на работу по приказу партии.
СТУКАЧИ ОУН. Один из оуновских «стукачей» доносил в 1950 году об атмосфере в Львовском университете и общей обстановке в городе. По-видимому, этот субъект любил пересказывать все, что слышал и видел. В нем явно погиб выдающийся бульварный журналист. Все особенности языка и орфографии документа сохранены: «Діяльність «жуліків» за останній час дещо припинена. Трапляються ще поодинокі випадки. В попередніх роках «жуліки» найбільше оперували по парках і темних вулицях. До пари, що сиділа в парку, підходив осібняк з пістолею або ножем і наказував розбиратися. Закоханих лишав тільки в калісонах і сорочці… Всі гроби на цвинтарях з свіжо похованими трупами були порозкидувані, а трупи обдерті і повикидувані. Від того на цвинтарі був такий сморід, як на побоєвищі, так що на цвинтарі не можна було перебувати 15 хвилин».
Еще из его писаний руководство ОУН могло узнать, что в 1949 году в «місті Лева» орудовал какой-то маньяк, помешанный на национальной почве: «Минулого року у Львові було дуже багато т.зв. молотобійства. Часто на вулиці, в парку, в трамваї чи навіть на помешканні знаходили трупів, які діставали удар молотком по голові. Жертвою тої акції падали переважно жиди, партійні і всі інші, що носили велике черево… Зараз тих випадків вже нема».
Все это, вероятно, вызвало большое воодушевление в руководстве УПА. Не все «герои» еще сложили руки! Некоторые еще бегают с молотком по паркам и трамваям. Хотя смеяться не следует – 1949 год, когда во Львове отмечены случаи «молотобойства» памятен убийством писателя Ярослава Галана, зарубленного «добрым знакомым» прямо в своей квартире.
Современная реконструкция. Такая «атака» в реальности закончилась бы за 10 секунд работы пулемета
Но больше всего в схроне интересовались тем, как живут львовские студенты. Секретный агент подробно докладывает об обстановке в университете им. И. Франко, где он учится: «Студенти переважно старші віком. Більшість з них учасники т.зв. вітчизняної війни, є поранені і 100% каліки (без обох ніг або рук, без обох очей), є рядові, підстаршини (старші лейтенанти) льотчики і інші. Є навіть учасники УПА, які попали до червоної армії, що вони строго конспірують, одначе про що большевики напевно знають. Студенти між собою живуть досить по-дружньому і в згоді… Всі студенти на даному курсі, як і взагалі по всіх старших курсах, є членами комсомолу… Старші студенти є кандидатами й членами партії».
Одно из сообщений агента просто удивительно. Студенты, приехавшие во Львов учиться из Восточной Украины, нравятся ему больше, чем земляки: «Взагальному студенті зі СУЗ (Східно-українських земель – по терминологии ОУН) є більше одверті як місцеві, більше дружні в поведінці і життєві. При більшій знайомости оповідають про себе багато. Винятки становлять інваліди війни».
Объясняет сексот СБ, почему националисты проигрывают идеологическую войну «комунякам»: «При університеті є клюб і багато різних самодіяльних гуртків. Загальноуніверситетський співочий гурток через плівку (то есть, в записи) виступав з московської радіовисильні. Раз на тиждень кожний факультет справляє забави з танцями. В університеті є станціонуючий кіноапарат, який два рази на тиждень демонструє фільм».
Представляете, как разлагала бойцов УПА информация, что пока они сидят в схроне, во Львове ходят на танцы, поют песни в кружках и смотрят фильмы на стационарных аппаратах, которые не нужно крутить ногами! А агент еще и сыпет соль на раны сообщениями о высокой социальной защищенности учащихся в стране, только что пережившей самую страшную в своей истории войну: «Всі студенти дістають на місяць 200 – 250 карбованців стипендії. Переважна більшість студентів живе тільки зі стипендії… Звичайно при кінці місяця, коли стипендія вже кінчиться, студенти живуть головно пшоном і фасолею… Майже всі студенти курять, а старші фронтовики часом пропивають стипендію, а потім цілий місяць голодують».
ЛЮБОВЬ ПРОТИВ СХРОНА. Но особенно удаются оуновскому «разведчику» соблазнительные «картинки» львовского разврата эпохи заката «страшного» сталинизма: «В загальному моральний стан, як на студентів університету, стоїть дуже низько… Бувають випадки, що ректор університету під час контролі застає студентів сплячих коло студенток (за це буває тільки догана, а зі школи не виключають). Парк, що припирає до університету вечером буває найкращим дзеркалом морального стану учнів. Ці справи часто підносяться на комсомольських і студентських зборах, але це взагальному мало помагає».
Какая-то странная «оккупационная» власть, не правда ли? Ведь между строк читается: даже доносчику эта жизнь нравится! Голодно, послевоенная неустроенность, бандиты пошаливают, на кладбище вырывают трупы, чтобы снять с них одежду. Но власть пресекает эти явные отклонения от нормы. А студенты учатся, ходят на танцы, получают стипендию, занимаются сексом прямо в парке (отличный, кстати, парк – до сих пор зеленеет!), и за это их никто не наказывает и не выгоняет из университета! Только «за проституцію викидають з інституту», как сообщает «лесовикам» другой доносчик из Львовского политехнического.
Что мог противопоставить этому «командарм» Шухевич – он же «генерал Чупринка»? Место в схроне? Что чувствовали его товарищи, читая эти донесения: «Всі студенти, які здають іспити на «5» і «4», дістають стипендію в розмірі 450 карбованців…50% студентів живе в гуртожитках. Зарплата за гуртожиток (за кімнату, воду, газ і світло) 15 крб. в місяць. При гуртожитку є своя поліклініка. Опіка лікарська можлива… Гігієнічний стан добрий»?
А докладывали им буквально все! Даже то, сколько стоил обед в институтской столовой: «Ціни на деякі страви: борщ – 1,05 крб. – 1,60 крб. Суп – 0, 85 крб. – 1,20 крб.». Представьте, что вы сидите в лесу, вдыхаете ароматы боевой подруги, у которой критические дни, и читаете отчет от своего тайного агента: «З курортів і осель відпочинку має змогу користати кожний член профсоюзу». Недаром даже несгибаемый Шухевич, набравшись такой секретной информации, отправился лечиться по поддельным документам в одесский санаторий – естественно, как член профсоюза. Добрая советская власть, раздававшая социальные блага, помогла подлечиться самому «генералу Чупринке»! Чтобы потом подстрелить его, когда он снова заберется в тайное убежище.
Ах, эта советская неразбериха! Одно ведомство лечит в лице Минздрава. Другое – ловит с помощью специалистов из МГБ. И все-таки эта не самая совершенная система оказалась прогрессивнее схрона. Почему и победила цивилизацию лесных нор.
