Ударная волна от взрывов народного гнева, сотрясших сразу несколько арабских стран, докатилась до Ирана. На улицы Тегерана и многих других городов вышли многочисленные демонстранты, потребовавшие демократических реформ. События, произошедшие в Иране 25 бахмана (14 февраля) живо напомнили 25 января в Египте.
Если катализатором для египетской революции послужила тунисская, то для иранцев примером стали уже сами египтяне. Успешное свержение Хосни Мубарака наглядно продемонстрировало, что в этой части мира возможно все. Уничтоживший оппозицию режим, обладавший мощнейшим репрессивным аппаратом и широкой международной поддержкой, закачался и рухнул под ударами со стороны своего же народа.
Такой пример не мог не вдохновить иранскую молодежь и просто образованных и умеющих критически мыслить людей - всех тех, к кому уже накрепко приклеился термин "поколение Facebook". Этому поколению уже мало хлеба с маслом на обед и телевизора перед сном, ему нужна свобода - во всех смыслах этого слова.
Молодые иранцы, равно как и египтяне с тунисцами, хотят свободно перемещаться по миру, без препятствий создавать свой бизнес, читать, смотреть и слушать то, что захочется, общаться с теми, кто им интересен, одеваться по своему вкусу и, разумеется, выбирать тех правителей, которые смогут им все это обеспечить.
Им не нужен "отец родной" в виде престарелого диктатора, им в тягость средневековые идеологемы, ограничивающие повседневную жизнь. Вообще, главное требование новых революционеров - это избавление от того, или тех, кто "лучше знает", как им нужно жить. Тем более что благодаря интернету очевидно: все эти "мудрецы", вцепившись во власть, живут в прошлом и слабо себе представляют, как устроен современный мир. Их авторитет, державшийся на контроле над СМИ и многолетней промывке мозгов, рухнул. Вместо важных разодетых королей люди увидели группу стариков-нудистов, напуганных реальностью.
Это очень хорошо было видно на кадрах из Туниса и Египта: диктатор, у которого трясутся от страха руки, читает по бумажке текст телеобращения к "своим детям", обещая им все простить, если они успокоятся. Но "дети" уже подросли, они знают, что "папаша" - самозванец, всеми силами цепляющийся за власть, готовый ради нее убивать своих противников. Финал обеих историй известен.
В Иране в этом смысле ситуация отличается не сильно. После выборов 2009 года, организованных с многочисленными нарушениями, трещинами пошла легитимность всего режима, а не только президента Махмуда Ахмадинеджада. Молодежь не считает власть своей, рассматривая ее едва ли не как жестокий оккупационный режим. Тут уместно вспомнить, как один из участников египетской революции объяснял разницу между поколениями: "Они не могут отправить смс или email. Они вообще на другом языке говорят".
Между консервативными аятоллами и офисными работниками в Тегеране эта разница не меньше. В сущности, они уже давно друг друга не понимают, что и показали летние события 2009 года. А с появлением и бурным распространением социальных сетей между властью и народом образовалась настоящая пропасть отчуждения.
В таких условиях возобновление массовых протестов стало лишь вопросом времени, нужен был лишь повод. Им и стал успех египетской революции.
Надо сказать, что иранские власти сами сваляли дурака, позволив себе публично позлорадствовать насчет свержения своего давнего недруга - Мубарака. Верховный лидер Ирана аятолла Али Хаменеи продемонстрировал всему миру, что не понял смысла произошедшего. Он десять минут нахваливал египтян за то, что они отправили на свалку истории "американского прихвостня", и выразил надежду, что сейчас-то над Каиром поднимется зеленое знамя ислама.
Но аятолле из Египта ответили, чтобы он занимался своими делами и в чужие не лез, добавив при этом, что революция - общенародная, а никакая не исламская. Хаменеи язык прикусил, но было уже поздно.
Славословия аятоллы в адрес египтян образованные иранцы восприняли как карт-бланш. Оппозиция объявила о намерении провести митинг солидарности с народами Туниса и Египта, свергнувшими своих диктаторов. Тут-то до Хаменеи, Ахмадинеджада и всей компании начало доходить, к чему дело идет: очень уж очевидные параллели напрашивались.
Митинги солидарности моментально запретили, а видных оппозиционеров взяли под домашний арест. Но было уже поздно: интернет забурлил призывами выйти на улицы Тегерана и других иранских городов 14 февраля. И люди вышли. Далее события развивались по каирскому сценарию.
Полиция легко разогнала небольшие группы манифестантов с главных улиц. Те пошли переулками, где люди выскакивали из офисов и присоединялись к протестующим. Спустя некоторое время на главные улицы вернулись уже многотысячные толпы. Слова о солидарности с египтянами и тунисцами быстро приобрели очень тревожную для иранского режима форму: "Мубарак! Бен Али! Теперь Хаменеи!".
Чуть позже лозунги стали менее затейливыми, но оттого не менее жесткими: "Смерть режиму!" и "Смерть Хаменеи!". Чего именно хотят демонстранты, стало предельно ясно.
Тысячи полицейских и басиджей (что-то вроде дружинников, фанатично преданных режиму) вступили в столкновения с демонстрантами, пытаясь оттеснить их от главных площадей, но, судя по сообщениям из Тегерана, у них мало что получалось: улицы заполнились десятками (в некоторых источниках - сотнями) тысяч демонстрантов.
Тут надо отметить, что режим в Иране очень суровый. Это касается почти всех сфер жизни, включая и работу СМИ. Еще перед протестами всем иностранным корреспондентам категорически запретили освещать их, а местные журналисты давно живут в условиях почти тотальной цензуры. Именно поэтому основным источником информации стали свидетельства очевидцев в социальных сетях. Поскольку особенной объективностью и точностью Твиттер, например, не блещет, данные часто выглядели несколько противоречивыми. Тем не менее, общая картина происходящего была ясна: в Тегеране и других городах страны начались массовые и очень жестокие столкновения. Один из сотрудников BBC News в телефонном разговоре с редакцией описал происходящее как "полный хаос".
Власти, понимая, что оружие пролетариата - это уже давно не булыжник, а смартфон с доступом в Сеть, заблокировали работу сотовой связи и интернета. Таким образом, они уже во второй раз в точности повторили действия Мубарака: тот тоже сначала посадил под арест потенциальных вожаков революции, а затем обрубил протестующим связь. Но демонстранты, как и в Египте, нашли выход, подключаясь к спутниковому интернету. Свободное распространение информации - страшный сон любого диктатора - оказалось затруднено, но не остановилось.
Государственные СМИ, как и в Египте, сначала полностью игнорировали митинги протеста. Чуть позже, когда между картинкой в телевизоре и за окном возник "драматический разрыв", зрителей и слушателей стали, как обычно, кормить байками про "происки сионистов" и "американских шпионов", даже "гнилых монархистов" помянули.
Тем временем импульс протестам был задан: люди показали, что собрать десятки тысяч человек вполне реально, что басиджи и полиция, хоть и действуют жестоко, но Египтом и Тунисом очень напуганы. Их непобедимость поставлена под большой вопрос. Но самое неприятное для режима - это появление первого "шахида", то есть "мученика революции".
Студент Сани Джалех, убитый полицейскими вечером 14 февраля, вполне способен стать иранским Мохаммедом Буазизи - уличным торговцем из Туниса, чья гибель буквально взорвала страну. В Иране кровь уже пролилась, теперь так просто люди по домам не разбредутся в любом случае.
В интернете пошел вал сообщений, призывающих людей выйти на новый митинг 15 февраля в 17:00 по местному времени (17:30 мск). Эту акцию манифестанты намерены посвятить памяти убитого. Новые столкновения будут неизбежны.
Но главных событий, как и в Египте, стоит ожидать в ближайший выходной - пятницу 18 февраля, когда заблокированные блоги и социальные сети людям заменят мечети. В Каире все, как правило, начиналось именно после общей полуденной молитвы. Конец эпохи Мубарака тоже пришелся на пятницу 11 февраля.
После успеха революций в арабских странах иранские протесты не выглядят такими уж безнадежными. Конечно, режим в Иране жестче египетского. На его стороне не только правоохранительные органы, но и множество идеологически обработанных людей, фанатично преданных аятоллам.
Но и характеры двух народов очень отличаются. Египтяне даже сами подшучивают над своим безбрежным пофигизмом. Даже во время революции они до последнего дня не брали штурмом правительственные здания, а без дела болтались на Тахрире, покуривая кальян и играя в нарды. Персы же очень деятельные и решительные люди, реально способные на самопожертвование ради идеи. И если они возьмутся за дело по-серьезному, то на этом фоне египетские события покажутся каким-то Вудстоком.
