Непривычно высоким уровнем изобразительной и звуковой культуры. Мощностью операторского искусства. Уверенным мастерством режиссуры. Это зрелище мировых стандартов, по многим параметрам достойное номинаций на премию "Оскар".
Гений побед
Первая часть фильма (вторая еще замышляется) отслеживает жизнь будущего завоевателя полумира с девятилетнего возраста до примерно сорока лет, когда главные свершения Чингисхана еще впереди. Своей линейной композицией она напоминает романтизированный байопик, сильно сдобренный мистикой: все безвыходные ситуации благополучно разрешаются за кадром как бы божьим соизволением.
Режиссера интересует душевный склад героя, позволивший ему стать главной исторической легендой Монголии. Сила духа дана ему свыше: она не вырабатывается по мере нарастания жизненного опыта, а существует как данность, полученная сызмальства и согласно божьему соизволению. Мальчуган с упрямым взглядом — словно порождение распахнувшихся на экране мощных просторов, причем на этой мощи фильм настаивает всем художественным строем. Мощны его пейзажи: пески, снега, кручи, разверзшиеся небеса. Его батальные сцены, его поражающие воображение массовки, безбрежно умноженные компьютером. Его звучания: конское ржанье, гул пламени, свист сабель, шорох наползающих туманов. Техническое качество картины безупречно и для нашего кино беспрецедентно, снайперски точен по ритму и экспрессии монтаж, выполненный голливудским мастером Заком Стэнбергом (в его фильмографии все "Матрицы", за что он получил "Оскара"). Работу художника Даши Намдакова, операторов Сергея Трофимова ("Ночной дозор" (2004)) и Рогира Стофферса ("Перо маркиза Де Сада" /Quills/ (2000)) можно отнести к самым выразительным образцам современного кинодизайна. Все это, повторяю, достойно внимания главных кинопремий мира.
Фильм собрал интернациональную команду актеров, от японца Таданобу Асано ("Затоiчи" /Zatoichi/ (2003)) в роли Чингисхана и китайца Сунь Хонлей ("Семь мечей" /Chat gim/ (2005)), сыгравшего Джамухи, до актера московского театра Et Cetera Амаду Мамадакова в роли главного соперника Чингисхана Таргутая и студентки-журналистки из Монголии Хулан Чулуун в роли любимой жены Великого хана. Все актеры фильма, вплоть до массовки, хороши. Хотя эта Монголия, как и задумано, — на экспорт: в актерской повадке есть отчетливый голливудский акцент.
"Монгол" — пример того, как в современном кино количество презренного металла влияет на температуру искусства. 15-миллионный бюджет позволил не только подробно воссоздать давно ушедший быт и развернуть масштабные батальные сцены, но и предложить свой фирменный живописный мазок. Даже пресловутая кровь здесь хлещет не как у расчетливых гонконгцев, садистических корейцев или игрока Тарантино, а только как у эмоционального Сергея Бодрова. Конечно, автор картины явно не прошел мимо опыта китайского киноэпоса наподобие лент Чжана Имоу, но в его режиссерской манере прежде всего заметна школа русской киноклассики — уроки "Александра Невского" (1938) и "Чапаева" (1934). Эйзенштейн не мог снимать на таком техническом уровне, но был бы горд этим фильмом.
Картина снята на монгольском языке и в мире выходит с субтитрами, а в России почему-то с закадровым переводом — сказывается стойкая уверенность наших продюсеров, что русские малограмотны и читать титры неспособны.
Гений угроз
...И только потом задаешься вопросом: почему вдруг вызван из небытия Чингисхан?
"История хорошая!", — объясняет режиссер. Действительно: жизнь завоевателя подана в тонах love story, романтичной и жертвенной. Даже кажется после просмотра, что у монгольского национального идола был не гарем луноликих жен, а только одна любимая, ради которой и гремели схватки боевые.
Бодров Востоком увлечен не на шутку. Он уверен, что за Востоком — будущее. Вопрос — за каким именно. И какое в связи с этим нас ждет будущее. Фигура Чингисхана, зловещая для Запада, в восточном сознании остается подобием Солнца. Фильм хочет вернуть ей должное сияние, распространить его на планету. К чему интерес у планеты самый серьезный: прокатом ленты в США занимается одна из крупнейших компаний Picturehouse Entertainment, и тираж ее для русского фильма беспрецедентно велик.
"Монголу" предстоит сломать стереотипы. Завоеватель половины мира, жестокий тиран, чье владычество называли не иначе как игом, анемичному Западу предстанет воплощением витальности и успешности, тем ключевым для человечества титаном, без которого вообще не было бы современной истории — она шла бы по иным рельсам. В этом смысле занятен эксперимент, который продюсеры провели на петербургской премьере, предложив избранным зрителям провести анализ ДНК и тут же обнаружив в зале потомка Чингисхана — чингизида. Есть версия, что на земле каждый двухсотый несет в себе ген восточного деспота. Наследил он, таким образом, плодотворно и тоже мощно — хилым европейцам такое не под силу.
В его узких глазах — загадка и угроза. Его в фильме не раз запараллелят с волком — с хищным взглядом, не знающим колебаний и пощады, с неспешной размеренной силой (волк снят рапидом — эффектно и не случайно). Пока будущий Великий хан в отрочестве — враги хотят убить угрозу в зародыше: "опасность надо уничтожать, пока не созрела". Он еще ничего не сделал, он пока за решеткой — но старый монах уже знает, что грядет разрушитель, и просит пощадить хотя бы монастырь со святыми манускриптами. Как бы ни был Бодров увлечен своим героем, даже им очарован, но художническая интуиция заставила его вплести в партитуру своей кинооперы эту смутную тему зреющего Зла.
Эпический размах фильма я мог бы назвать шекспировским — но осекусь: Шекспира интересовала трагедия безграничной власти и душевные муки тиранов, а Бодров рисует не знающего сомнений полубога, безжалостного, но безупречного. Такие фильмы появляются в смутные времена, когда общество находится в лихорадочных поисках позитивной идеи. Так возник тот же эйзенштейновский "Александр Невский", ищущий актуальный источник патриотизма в мифологической истории торжества русского оружия.
Не знаю, как воспримут картину о Чингисхане в Монголии, расстанутся ли с опасениями, что кинопроект посягнет на безупречность национального кумира. Но предполагаю, что в России появление на экранах победительного тирана вызовет очередной прилив ностальгии по сильной руке — конечно же, благородной и мудрой. По гению-стратегу, способному решительно расправиться с врагом внутренним и внешним, готовому объединить мир под простым, как слово "мясо", лозунгом: "Скоро все заговорят по-монгольски!".
И то сказать: по-русски или по-монгольски — какая разница, коли этот незаурядный, любым возрастам адресованный фильм всей мощью художественных аргументов прокламирует нашу корневую близость к Востоку и бесплодность попыток сблизиться с Западом! Он даже не замечает в этом своем энтузиазме, кого именно пытается отмыть добела. Можно продолжить эту новую ветвь серии "ЖЗЛ" и реабилитировать для истории несправедливо оболганных Нерона, который своей строгостью к роду человеческому много способствовал его совершенствованию, верных слуг режима Малюту Скуратова и Лаврентия Берию, и даже, чем черт не шутит, Адольфа Шикльгрубера, тоже пытавшегося объединить полноценные расы и нации в империю братских арийцев. Тем более что массовый подобострастный интерес к величественным фигурам тиранов и диктаторов уже сгустился до состояния грозовой тучи.
Слава богу, что художническое чутье Бодрова оставляет пространство для сомнений — и в нас и в нем самом. Он родился и вырос в СССР, снял здесь свой самый скромный и лучший фильм "Непрофессионалы", но счастья не нашел и переселился в США. Сделал там довольно много хороших картин, но опять не достиг душевного равновесия. Теперь увлекся третьим континентом, связывает с ним надежды, и сделал о нем свой самый темпераментный, самый постановочный, самый зрелищный фильм. Осталось соскрести с мифа романтический флер и вспомнить, что Чингисхан завоевал полмира — и поперхнулся, оставив позади проклятья. Сталин создал империю — и без его расстрелов она стала гнить, пока не распалась. "В одном котле две бараньи башки не сваришь", — пытается умерить аппетиты Монгола женщина, чье предназначение даже в самых боевых краях — беречь мир и благоразумие.
