Таков российский парадокс. Однако проблема не в статистике, а в том, что у нас почти не борются с ростом цен, заявляет директор Института проблем глобализации Михаил ДелягинЧерных. Михаил Геннадьевич, сегодня мы поговорим про инфляцию, которая должна понизиться по сравнению с прошлым годом. Чуть не сказал — с тринадцатым! Как пел в советские времена Михаил Ножкин: «Житье нынче лучше народу в сравненье с тринадцатым годом!»
Делягин. Я сразу вспомнил Высоцкого: «Может, лучше про реактор, про любимый лунный трактор?»
Черных. Нет, нет, лучше про инфляцию! Она в этом году составит всего 7-8 процентов, как нам обещают. Хотя в прошлом году была 8,8. Приятная новость.
Делягин. Ну, это официальная версия. Я довольно часто читаю лекции, как в Москве, так и в различных регионах России, и уже давно знаю: даже в самой доброжелательной аудитории перед озвучиванием таких цифр надо сначала проговорить мантру: «сейчас вы услышите официальные показатели инфляции, которые, вероятно, не имеют отношения к реальной жизни». Иначе даже самые милые люди начинают звереть на глазах, и лекция может закончиться самым неожиданным для лектора образом.
Черных. Кстати, что такое инфляция?
Делягин. Классический вопрос студентам в экономических вузах: «Чем инфляция отличается от роста цен?» Инфляция — это обесценивание денег, то есть, снижение их покупательной способности по любой причине.
Черных. А я, наивный, до сих пор думал, что это как раз повышение цен.
Делягин. Ошибались. На практике есть две причины инфляции. Первая – это действительно рост цен. Вторая — дефицит, физическое отсутствие или нехватка того или иного товара, услуги. Вы имеете деньги, но не можете купить то, что нужно, и потому ваши деньги обесцениваются без роста цен. Мы это хорошо помним по советским временам, когда цены росли очень медленно, но при этом существовала и периодически обострялась нехватка товаров. Был потребительский кризис 1969 года, когда появились «колбасные электрички в Москву».
Черных. И на поездах ее возили. Я, например. Мысль понятна — реальная цена колбаски с учетом стоимости билетов на поезд, электричку до столицы и обратно получалась куда выше официальной. Приходилось также переплачивать спекулянтам за дефицитную обувку, одежку, книги, пластинки, всего и не перечислишь! Дефицит существенно бил по карману. И не только по нему. Родственник, работавший на вредном производстве, накопил деньги на машину. А купить не мог — страшенный дефицит. Купил мотоцикл и вскоре разбился. На ровной дороге колесо отвалилось. А будь машины в свободной продаже, как ныне, наверняка дожил бы до дней сегодняшних. Впрочем, дефицит — дела давно минувших советских дней.
Делягин. Почему же? В 2000-е годы в России была соляная паника, сахарная паника. Минувшей осенью, во время истерии по поводу свиного гриппа возник дефицит противоэпидемических масок. Что сразу привело к скачку цен на них в десятки раз. В прошлом году случилась еще одна чудесная история. Если я правильно помню, рейдеры разбирались с заводом, который производит государственные номера для автомобилей. И потому долго были безумные проблемы с получением номеров, гаишники даже просили при регистрации автотранспорта приносить с собой старые номера, потому что новых физически не было. Это был классический дефицит, пусть даже искусственно созданный. Но обычно он и создается искусственно; напомню, что дефицит хлеба и боеприпасов, ставший непосредственным толчком к Февральской революции,был создан спекулянтами.
Ну и, как обычно, такой дефицит оборачивается ростом цен.
Черных. Совершенно точно! ГИБДД России уже предупредило автолюбителей, что с 29 января за государственные регистрационные знаки на автомобили вместо 400 рублей придется платить 1500. Рост — 375 процентов!
Делягин. Вот так классическая скрытая инфляция в форме дефицита переходит в явную инфляцию в виде роста цен. Таким образом, нам с вами устроили мини-1992-й год. Правда, фамилию современного Гайдара в сфере производства жестяных автономеров мы, скорее всего, так и не узнаем, но результат ощутим на себе.
Черных. ГИБДД под эту марку повышает и другие процедуры, связанные с оформлением автомобиля. Например, техспаспорт подорожает в 5 раз(500 рублей вместо 100), талончик техосмотра в 10 раз (300 рублей вместо 30). И даже бумажные транзитные номера вместо прежних 50 обойдутся в 100 рублей.
Делягин. В расчет официальной инфляции стоимость бумажных номеров не входит точно, как и жестяных. А вот стоимость оформления — надо посмотреть.
Черных. Разве официальная инфляция учитывает подорожание не всего и вся?
Делягин. Нет, конечно. Ну что вы, человеческое потребление слишком разнообразно. Учитываются цены только на основные виды товаров и услуг. Их 466 видов, и они включают в себя всю нашу жизнь, вплоть до Интернета. Правда, иные пункты вызывают оторопь.Например, цена копки могил тремя разными способами учитывается при расчете инфляции. «Куртка мужская из натуральной кожи» учитывается, а «плащ мужской из смесовых тканей» нет. «Платье женское из хлопчатобумажной ткани» учитывается, а такое же, но из полушерстяных не учитывается. И так далее.
Черных. Выходит, резкое подорожание государственных пошлин за оформление новых и старых автомобилей, которое с 29 января коснется нескольких миллионов россиян, на официальном государственном показателе инфляции 2010 года никак не отразится. И таких «черных дыр» наверняка еще найдется немало. Так что можно и там безбоязненно повышать цены, не опасаясь гнева властей. Кстати, цены на проезд в московской подземке выросли с 22 до 26 рублей.
Делягин. Это уже учли. По официальной статистике с 1 по 18 января 2010 года проезд в метро по России в среднем подорожал на 13,8 %.
Черных. В Москве на все 18,2!
Делягин. А поскольку основное количество пассажиров метро у нас все же в столице, возникает вопрос: в каком же российском городе цены на подземку снизились, остались без изменения или выросли всего процентов на 5, чтобы получилась такая средняя цифра?
Черных. Новосибирск, Питер?
Делягин. Метро есть во многих городах-миллионниках, но, чтобы оно подешевело или хотя бы не подорожало сильно — я в это не верю. Так что статистика тут вызывает очень сильные вопросы.
Маленький тест: с 1 по 18 января инфляция в РФ составила 1,2 %. А теперь обратите внимание на строго официальные данные по России!
Сахарный песок подорожал на 3.7 %, капуста — на 11.4 %, репчатый лук почти на 10 %, морковь на 6.4 %, картофель почти на 5 %. Водоснабжение — на 9,4 %, горячая вода — на 8,3 %, отопление — на 7,6 %, услуги по снабжению электроэнергией — на 9,5 %, квартплата в государственных и муниципальных домах на 3,1 %. Проезд в городском муниципальном автобусе на 4,9 %, в трамвае — 7,5 %, троллейбусе — 6,3 %, в метро — 13,8 %.
Черных. Это по всей России. А в Москве еще больше.
Делягин. Я думаю, что везде побольше. Благотворители у нас не на общественном транспорте работают! Читаю я все это и чувствую себя Станиславским, потому что могу сказать одно: «Не верю!»
Но даже если эти невысокие проценты имеют отношение к реальности, возникает вопрос, что же у нас тогда подешевело? Ведь в среднем-то инфляция с 1 по 18 января 1,2 %! А, по официальным данным, из значимых товаров подешевел только бензин — на 1 %.
Черных. А теперь уже я не верю. 10 января заправлялся на Хорошевском шоссе. 92-й стоил 21 руб. 10 коп. Через неделю — 21,50. Рост 40 копеек с литра.
Делягин. Кстати, феерические события у нас разворачиваются на Московском железнодорожном узле: цены на электрички выросли, насколько можно судить, почти в три раза. Причем, за счет разрыва единого железнодорожного пространства России. Причина в том, что железная дорога по примеру метрополитена ввела единую плату за проезд на любое расстояние внутри Москвы. 26 рублей — столько же, сколько в метро.
Черных. Не просто ввела, но еще и повысила! В Подмосковье тоже проезд на электричке с Нового года подорожал.
Делягин. Но есть маленький нюанс: столичное метро ни с чем больше не соединено. А железные дороги соединены с Подмосковьем. В результате, если раньше вы проезжали одну или несколько остановок, пересекая при этом границу Москвы, ну, например, из Ухтомской в Выхино, то платили немного за проезд нескольких остановок. Теперь же платите, если я правильно понимаю, 26 рублей только за то, что пользовались железной дорогой на территории Москвы, да плюс к этому еще и цену проезда одной или нескольких остановок по территории Подмосковья. Это фантасмагория, но на официальной инфляции она практически не отразилась.
Черных. У нас звонок.
Голос. Здравствуйте. Это Москва. Пиво подорожало, «Охота», с 1 января. Стоила 41 рубль, а сейчас 51 рубль.
Черных. Это, наверное, в рамках государственной борьбы с алкоголизацией населения, Михаил Геннадьевич?
Делягин. Из этого повышения на 10 рублей рубля полтора действительно составил рост акцизов. А остальное — что называется, «Здравствуй, Новый год». У вас, граждане россияне, есть 10-дневные каникулы, в которые вам заведомо нечего делать. Значит, вы будете пить пиво, а мы, торговцы или производители, в связи с этим повысим цены на него, и вы никуда не денетесь. Это называется «злоупотребление монопольным положением» в чистом виде.
Черных. Михаил Геннадьевич, объясните, наконец, этот парадокс. Все же на себе почувствовали, на своем кармане, что с Нового года цены по традиции поднялись. Некоторые очень сильно. Почему же официальная инфляция первых недель поднимается низенько-низенько?
Делягин. Могу объяснить. Я все-таки кандидатскую диссертацию защищал на кафедре статистики. Если мы уберем возможные политический заказ, административное давление и административный произвол, если мы забудем о том, как напряжены статистики хотя бы в связи с весьма неоднозначным недавним увольнением руководителя Росстата Соколина. Впрочем, в 1999-м году руководство Госкомстата просто сажали в тюрьму.
Черных. За дело хоть сажали?
Делягин. Некоторых — да. Знаете, когда в условиях экономического кризиса руководству государства срочно нужны данные, а оно слышит в ответ: «погодите, мы тут халтурку по гранту доделаем, а потом уже для вас начнем работать», руководство может и озвереть. А дальше все просто, потому что в Госкомстате действительно, судя по всему, были злоупотребления. Можно говорить, что наказания были чрезмерно жестоки, что был неоправданно расширен круг обвиняемых, что людей чудовищно унижали, распуская про них гнуснейшие слухи, но основа для наказания была. И понятно, что громкое и масштабное уголовное дело сломало корпоративную культуру, статистики до сих пор боятся всего.
Возвращаясь к инфляции: ее расчет действительно очень сложен. При всех наших недостатках она считается в России не хуже, чем в США. Просто в Америке инфляция всегда считалась плохо. А у нас была прекрасная статистическая школа, которая сейчас, с моей точки зрения, уничтожается, в том числе административными мерами.
Но, помимо административного давления, есть и объективные проблемы. Страна большая — инфляция замеряется в 266 населенных пунктах. То есть, в каждом таком населенном пункте, включая поселок городского типа Навлю и другие замечательные места, о которых большинство москвичей никогда в жизни не слышало и не услышит, еженедельно замеряются цены на 466 видов товаров и услуг. При том, что во многих местах половины из этих товаров и услуг вообще нет.
Черных. Если не больше!
Делягин. Нет, это жизненно важные товары, мы просто даже не замечаем, когда их потребляем. Свести эту матрицу — 466 товаров и услуг на 266 населенных пунктов — воедино очень сложно.
Источник погрешности номер один — численность населения. Чем его больше, тем выше вклад каждого населенного пункта в общенациональную инфляцию. Когда яблоко дорожает на 3 % в Москве, это влияет на инфляцию значительно больше, чем удорожание того же яблока на те же 3 % где-нибудь в столице Эвенкии Туре. А ведь мы все хорошо знаем, что такое перепись населения и как она проводилась: ее данные неточны. И мы так же хорошо знаем, что люди бегут из мест бедных и безысходных в места, где кипит экономическая жизнь. Там, где места бедные и безысходные — цены низкие и растут они слабо. А там, где кипит экономическая жизнь — цены высокие и растут они сильно. Поэтому, когда мы пользуемся неточными данными переписи, численность людей, которые живут в бедных местах, завышается, а численность людей, которые живут в богатых местах, занижается. Классический пример: говоря, что в Москве официально проживает 10 миллионов человек, мы уже одним этим сильно занижаем общенациональную инфляцию.
Другая погрешность — включение в список, по которому рассчитывается инфляция, многих товаров и услуг, которые многие россияне за последние 20 лет ни разу не покупали. Например, автомобили. Или зарубежный туризм — при том, что более трех четвертей населения РФ не имеет загранпаспортов. Или меховая одежда: большинство граждан России меха не покупало ни себе, ни членам семей, но удешевление мехов из-за кризиса снижает показатель инфляции для всех.
Общая тенденция: товары для богатых дешевеют и этим тянут инфляцию вниз. Это очень существенный фактор корректировки.
Влияет на инфляцию и тривиальный выбор места подсчета. В Москве почти любой товар, имеющий какое-то отношение к какой-нибудь моде, можно купить по цене, которая различается на порядок. На любом вьетнамском, индийском или китайском рынке все стоит существенно дешевле. Или представьте: сегодня я «замеряю» стоимость бутылки вина в магазине «Азбука вкуса», завтра в «Седьмом континенте», а послезавтра — в ларьке у метро. И я получаю обвальное падение цен, при том, что в реальности они стоят на месте, а, может, даже немножко и растут.Естественно, что специально так грубо никто не делает. Но колебания здесь возможны просто в силу недисциплинированности исполнителя. Хотя наблюдатели цен — очень хорошие люди, одни из тех незаметных тружеников, на которых держится здание не просто российской статистики, а всего нашего знания о нашем обществе.
Черных. Есть такие люди специальные?
Делягин. Это невидимая работа, когда человек раз в неделю заходит в два десятка магазинов и переписывает все ценники, которые там есть.
Черных. И его не трогают, не гонят как подозрительного типа?
Делягин. Ну, в некоторых местах, думаю, гонят и даже трогают, и удостоверение не помогает, если это удостоверение не ФСБ или МВД. Но в такие места он больше не ходит. Это еще одна проблема статистического наблюдения: вы видите лишь то, что вам позволяют видеть. Если у владельца ларька или магазинчика против вас предубеждение, то этот ларек выпадает из зоны статистического наблюдения. И что происходит с ценами в нем, никто никогда не узнает.
Ну и, наконец, последнее — методологическая проблема, которую не удалось решить даже в Советском Союзе. Если какой-то товар пропадает из торговли, на него фиксируется старая цена, как будто она не растет. И этот товар становится антиинфляционным «якорем» — пока не появится в продаже вновь.
Таким образом, подсчет инфляции — достаточно сложный технологический процесс, в котором колебания и флуктуации неизбежны. Проблема не в них — проблема в том, что они направлены в одну сторону. Когда мы видим, что из года в год, уже из десятилетия в десятилетие все эти колебания и флуктуации идут только в одну сторону — в сторону занижения официальной инфляции по сравнению с тем, что мы чувствуем в своих карманах, это можно называть административным давлением, можно самоцензурой, можно еще как-то, но верить этим показателям уже не получается.
Причем некоторые вещи находятся, с моей точки зрения, за пределами добра и зла. По итогам прошлого года инфляция в целом была 8.8 %, а так называемая «инфляция для бедных», то есть рост цен минимального набора продовольственных товаров — без лекарств, без ЖКХ, без транспорта, только еда — составил за 2009 год лишь 0,7 %. А ведь по товарам, которые в этот минимальный набор входят, ощущения такого мизерного роста цен нет.
Таких вопросов много. Но зачем задавать много вопросов, когда мы все знаем один общий итоговый ответ?
Проблема не в статистике — проблема в том, что у нас, к сожалению, почти никак не борются с ростом цен. Идут разговоры о том, что нужно снизить инфляцию, идет статистическая борьба, реализуется принцип «чем меньше денег у людей, тем ниже инфляция, тем лучше для людей»! Хотя это бред, так как инфляция вызвана не избытком денег у пенсионеров, а тотальным произволом монополий.
Это легко видно, например, на том, что цены подскакивают отнюдь не тогда, когда пенсионер, получив прибавку к пенсии, приходит на рынок. Цены подскакивают даже не тогда, когда к пенсионеру приходит почтальон и приносит ему повышенную пенсию. Цены подскакивают, как правило, тогда, когда по телевизору сообщают о грядущем повышении пенсий. А это классическое проявление тотального злоупотребления монопольным положением.
И все разговоры о том, что рубль ослабел, поэтому импорт подорожал и цены выросли — в пользу бедных. При той норме прибыли, которая закладывается в продаваемый в России импорт, его цена может быть на четверть ниже, безотносительно курса рубля к доллару, и все равно все будут довольны. По крайней мере, такое ощущение.
Причем пинать ногами торговлю за эти безумные прибыли тоже не особенно хорошо. Мы примерно представляем себе величину их маржи, их зарплат — они безумны. Но мы совершенно не представляем себе величину взяток, которые им приходится платить просто за право существовать. Потому что как только вы открыли ресторан — вспомним фильм «Откройте, полиция!» — к вам приходят бесплатно обедать жандармы, и попробуйте взять с них деньги!
Черных. Но это во Франции.
Делягин. Так я специально привел этот фильм. У нас, насколько я понимаю, они приходят не бесплатно обедать, они делают другие вещи.
Поэтому в определенной степени произвол монополий вызван алчностью. Но он вызван и коррупционными поборами. Причем, коррупция служит прикрытием для злоупотребления монопольным положением. Ведь никто не знает, какую часть своих монопольных сверхдоходов монополист оставляет себе, а какую выплачивает в виде взятки. И он получает возможность шантажировать взяткодателя — ребята, если вы будете бороться с моим произволом монополиста, я прекращу платить вам взятки, потому что мне будет не с чего платить. И это ничуть не менее действенный шантаж, чем угроза закрыть, посадить, наказать и т.д. Поэтому совершенно бессмысленно бороться отдельно с коррупцией и отдельно с инфляцией: это вещи взаимосвязанные, они обуславливают одна другую.
Что такое борьба с инфляцией с точки зрения теории? Ничего сложного. В сегодняшней ситуации это борьба с произволом монополий. Любой желающий берет любой учебник, даже плохой: все равно там написано примерно одно и то же. Если вы хотите обуздать произвол монополий, вы должны обеспечить прозрачность структуры их цен. Государство должно знать, из чего складывается цена товара: сколько в ней налогов, какая зарплата, какие материальные издержки, и т.д. Конечно, сначала правды не скажут. Но две-три проверки с выяснением ложности сообщений и показательным наказанием за мошенничество — и после этого мы с вами годика три будем жить без роста цен вообще. Так же, как после 1998-го мы жили года четыре без роста цен на ЖКХ. Об этом уже легенды сложены. После дефолта пришли к премьеру, Евгению Максимовичу Примакову, руководители трех естественных монополий и объяснили: рубль рухнул почти в четыре раза, поэтому, чтобы поезда ходили, электричество было и был газ, надо повысить тарифы.
На что получили ответ — да, конечно! Но вдруг повышение тарифов, о котором вы просите, будет для вас самих недостаточным? Вы же патриоты, вы на себе экономите — вдруг вам этих денег не хватит? Поэтому давайте посчитаем, из чего складываются тарифы на газ, электричество, железную дорогу и уже тогда будем смотреть, сколько вам конкретно нужно добавить. Может, придется еще больше добавить, чем вы просите.
Услышав это, руководители естественных монополий вышли в приемную, о чем-то друг с другом поговорили, после чего вернулись к Примакову, рванули на груди рубашки и сказали — мы патриоты, мы любим родину, мы тут посмотрели наши резервы — не надо повышать тарифы. Только не смотрите, из чего они складываются.
Черных. Зато теперь каждый год тарифы на тот же газ, электричество, транспорт растут. Причем обгоняют официальные цифры запланированной инфляции. На проезд в московском метро в этом году, например, аж вдвое.
Делягин. Таким образом, у нас почти везде безумные монопольные сверхприбыли. И их значительная часть идет на коррупцию. Простое выявление, из чего складывается цена бутылки пива «Охота» — кто, кому, за что и сколько платит — приведет к снижению цены на него, конечно, не до декабрьского 41 рубля с нынешнего 51, но очень может быть, что до 45. Причем, и продавец, и производитель будут при этом оставаться «в шоколаде». Правда, коррупционер ощутит волшебную легкость в карманах, но ведь тогда и «зачисток», подобных тому, что мы сейчас видим в поселке «Речник», происходить не будет. Их нечем будет оплачивать. Я ведь совсем не уверен, что люди, которые «зачистку» осуществляют, делают это только за зарплату.
Таким образом, обеспечение прозрачности структуры цены — основа любой борьбы с произволом любой монополии. Будь то естественная монополия, будь то монополия на рынке и т. д.
Второй инструмент ограничения монопольного произвола — доступ товаров на рынок. Пару лет назад мне объяснили, что такое дешевый магазин в Москве: «Это тот, в котором картошка египетская, а не французская». Представляете, что такое картошку выращивать в Египте?! Представляете, что такое картошку выращивать во Франции — при тамошних налогах, при тамошней социальной защищенности, тамошних ценах, включая удобрения и семена?! Франция — дорогая страна. А потом тащить эту картошку через всю Европу в Москву и продавать после всего с прибылью?
Если кто вдруг захочет реально бороться с инфляцией — он должен обеспечить доступ на российские рынки родной российской продукции.
У нас практически на каждом рынке в Москве криминальный контроль. Пройдитесь по рынку и поспрашивайте цены на один и тот же товар: вы увидите три ценовые зоны. Первая — у самого входа. Вторая — все остальное. И третья — самый дальний закоулок. Причем, на некоторых рынках третьей ценовой зоны нет вообще. Если рынок нормальный, то цена меняется плавно, и цен много на одном рынке. Если рынок держится криминальной структурой, то цен на всем рынке две или три. Вот зайдите на свой рынок и поставьте эксперимент — у вас рынок честный или он криминально контролируемый. Что с этим можно сделать? При нашей нынешней милиции, с моей точки зрения, ничего. Я не знаю, виноват ли реально майор Дымовский, но уж арестовали его, скорее всего, за выступление, а не за криминальные действия.
Черных. А если криминальные действия и были, то почему арестовали только сейчас, а не до знаменитого обращения. Кстати, к нам тоже обратились. Звонок.
Голос. Анна, Москва. Добрый вечер, Михаил. Вот слушаю я вас, слушаю. Все понятно, мы с вами взрослые люди, более-менее представляем себе и схему, и уровень коррупции в нашей стране. У меня ребенок заболел, покупала много лекарств и столкнулась с совершенно сумасшедшим разбросом цен в аптеках.
Делягин. А еще есть качество.
Анна. Ну это я даже не обсуждаю. Вот, например, есть такая как бы многоуважаемая сеть, в которой банальный шампунь, который в «Ашане» 37 рублей, стоит 270. Я не говорю про лекарства, там разброс цен еще страшнее. Всем все понятно, дальше будет еще дороже. Но мы живем в этой стране, России, и хочется понять одно. Понятно, что механизм исправления в теории существует, а на практике, с вашей точки зрения, нас хоть что-то хорошее ожидает, какое-то изменение?
Делягин. Анна, проблема не в том, что механизмы есть в теории. Проблема в том, есть желание их применять на практике или нет такого желания. До наступления системного кризиса, с моей точки зрения, этого желания не появится.
Анна. Об этом я и хотела спросить. Должен же когда-то наступить момент, когда, как говорится, низы не захотят, а верхи не смогут.
Делягин. Революции, скорее всего, не будет. Я специально внимательно изучал историю революций — у нас нет такого накала социальной борьбы, как тогда. Но будет, с моей точки зрения, системный кризис, то есть утрата управляемости всеми значимыми сферами общественной жизни. Будет прорыв к власти чиновников и бизнесменов третьего-четвертого эшелона. И они будут настолько напуганы пропастью, в которую заглянут во время системного кризиса, что будут проводить ответственную политику. Этого страха на поколение чиновников хватит, как хватило на поколение советских руководителей страха, который они получили 22 июня 1941 года. И будет ответственная политика лет двадцать, а дальше из этой ответственной политики вырастет благосостояние, которое породит демократию. Это южно-корейский путь, достаточно болезненный и извилистый.
Вероятность того, что кто-то во власти одумается прямо сейчас, в относительно благоприятных обстоятельствах, крайне мала. Но на нее все равно нужно работать. Хотя рассчитывать всерьез на нее, я думаю, не стоит, потому что неожиданность имеет право быть только приятной. Я не специалист по хорошим новостям, но думаю, что вы и так все это ощущаете каждый день, ходя по нашим замечательным улицам.
Последний механизм борьбы с инфляцией, который я хочу описать, не очень популярен. Он такой страшный, что достаточно уже угрозы его применения. Но в такой замечательной капиталистической стране, как Германия, он работает. Это право антимонопольного ведомства в случае резкого изменения цен сразу возвращать их на место, а уже потом проводить антимонопольное расследование, чем это изменение цен было вызвано. Ведь антимонопольное расследование — это, по сути дела, суд, оно может длиться годами, за которые монопольно искаженные цены могут нанести экономике невосполнимый ущерб. Поэтому, повторяю, при резких колебаниях цен антимонопольная служба в Германии имеет право сначала возвращать их на место. А если продавец в этой ситуации перестает продавать свою продукцию, это рассматривается как уголовное преступление. И при всей гуманности и любви к человеку его тупо стирают в порошок, абсолютно механически и бездушно, и никого не интересует, что, может, он действительно был прав.
Это такая же страшная вещь, как возможность разукрупнения крупных монополий. В США за всю историю только две монополии были разрушены, организационно разделены, и один раз была серьезная угроза в отношении Майкрософта. Три раза за более чем 100 лет, и всем хватило.
Черных. С Майкрософтом ясно, известный бренд, а разукрупнили кого?
Делягин. Стандарт Ойл в начале прошлого века и Эй-ти-ти в середине.
Это угроза, которая намного страшнее применения. И такая угроза должна быть у нас. Да, все мы посмеиваемся над ФАСом, но у этой службы и в самом деле прав мало. Она их использует недостаточно, бесконечно с рекламщиками воюет, но, например, она не имеет права рассматривать естественных монополистов. И потом, когда что-то говорят по поводу нефтяников, скажите честно: что такое ФАС на фоне нефтяников? Это Моська, которая пытается призвать к порядку слона — прошу извинения, если кто обидится.
Черных. Обрыдший уже всем пример — цены на бензин. Годами мы слышим обещания ФАС обуздать их, разговоры про крупные штрафы компаниям, а толку?
Делягин. Результат есть? Результата нет. До свидания!
Но я забыл договорить относительно доступа на рынки.
Есть такая славная страна Америка — там тоже была проблема с доступом в 60-е годы. Только не товаров на рынки, а негритят в школы. У них был расизм и все остальное. И Кеннеди в конце концов плюнул, подписал закон об уничтожении сегрегации и сказал: если где-нибудь местные власти не будут пускать в школы негритянских детей, то национальная гвардия будет с оружием в руках обеспечивать их конвой на урок и с урока. И фотографии есть — огромный солдат американский при всей амуниции, с винтовкой наперевес ведет щуплого негритенка в школу.
И вот подумайте сами: чем российские товаропроизводители 21-го века хуже американских негритят 60-х годов 20-го века? У нас есть ОМОН, у нас есть внутренние войска, бэтээры, танки, самолеты. Примените эту силу на пользу обществу, пусть они, как негритят, конвоируют российских фермеров на российский рынок. В чем проблема? Омоновцы благородным делом займутся, почувствуют себя наконец настоящими защитниками. Здесь нет проблем, кроме отсутствия желания. Ведь государство не должно состоять из гениев. Государство должно состоять из ответственных организованных людей и тогда все получится.
Черных. На этой фантазии Михаила Делягина мы и завершаем нашу передачу.
Делягин. Почему же фантазии? В нашей стране это было, и совсем недавно.
Черных. Я имею в виду омоновцев, которые будут нашего фермера сопровождать на рынок.
Делягин. Если будет хотя бы угроза появления солдата, омоновца — они могут уже и не понадобиться.
И, вопреки всему, удачи! Я верю, что мы доживем до разумной антиинфляционной политики, когда цены в нашей стране будут соответствовать благосостоянию народа, а не сверхдоходам олигархов и коррупционеров.
