Очень часто события в политике выделяются не столько своей сущностью, сколько привлекают внимание своей формой. Вот и сейчас случился скандал, связанный с увольнением главного редактора еженедельника "Коммерсантъ-Власть" Максима Ковальского. А ведь виноват он был всего лишь в появлении на страницах данного издания фотографию бюллетеня с обсценной надписью в адрес российского премьер-министра.
И почему-то это, локальное, на первый взгляд происшествие настолько взволновало всю общественность, что пришлось краснеющему и заикающемуся интервьюеру обнародовал коммерсантовский «посыл». Но, как оказалось, Путин на самом деле проигнорировал нецензурную надпись, которую так и не сумел принародно озвучить Мацкявичус, несмотря на все уговоры.
Однако, даже если глава правительства обратил внимание только на смысловую нагрузку того призыва, что содержал неприличную подпись, то при этом он демонстративно проигнорировал обсценную лексику. А на телевидении и в прессе развернулись очередные дебаты на тему легитимности употребления ненормативный выражений.
Масло в огонь подливают публикации одного известного таблоида, который еще в понедельник обнародовал записи известного политика, лидера оппозиционной партии Бориса Немцова. Он известен еще тем, что абсолютно не выбирает выражения, когда высказывается в адрес своих коллег. В результате, несмотря на явную незаконность такого «слива» опубликованных газетчиками данных, все равно лидер «Солидарности» выступил с публичными извинениями всех, кого он оскорбил и пообещал в дальнейшем более внимательно отнестись к своим высказываниям, даже в адрес ближайшего окружения.
В данном случае не хочется вспоминать о юридической стороне вопроса. Конечно, по закону граждане не могут употреблять нецензурную брань, находясь в общественном месте. В любом случае это приравнивается к мелкому хулиганству, поэтому даже обсуждать нечего. Даже сомнения насчет того, считать ли публичным пространством разговоры по своему мобильному или публикацию бюллетеня в прессе – в этих вопросах пускай разбираются законники.
В данном случае речь идет совсем о других проблемах.
Как всем известно, разговорный русский язык невозможно представить без вкрапления матерных слов. Говорить без мата, все равно, что есть пищу без соли. По данному поводу, конечно, можно дискутировать сколько угодно, рассуждать о том – хорошо это или плохо, но факт остается фактом. Все это является уже давно свершившимся фактом, причем, только ленивый не вспомнит, к примеру, поэму Баркова или эпиграммы Пушкина.
Но другое дело, что обсценная лексика раньше обычно свойственна исключительно представителям простого народа, тем более что об этом даже упоминается в «Мертвых душах». После Великой Октябрьской революции в России перемешались все сословия, представители дворянства в основном эмигрировали заграницу, а тех, кто остался постепенно уничтожили. А простонародный мат настолько вошел в разговорную речь, что противопоставить ему можно было только язык официальных сообщений и произведений так называемого соцреализма. Вот именно так и возник так называемый парадокс в русском языке.
В Советском Союзе пытались нивелировать классы, а пролетариат, крестьянство и интеллигенцию сплавить в некий конгломерат, больше известный как «советский народ». Таким образом, простонародный язык прочно вошел во все слои «прогрессивного» общества на бытовом уровне. Но если среди народа ненормативная лексика имела ярко выраженную негативную окраску, и являлась почти всегда ругательством, то интеллигенция со временем преобразовала данную агрессию и даже противопоставила матерную речь новому официальному языку коммунизма.
Современная же путаница, которая вызвана двояким отношением к обсценной лексике, имеет под собой основу в виде последствий данного парадоксального процесса. Например, многие противники матерной брани заблуждаются, утверждая, что он появился благодаря тюремному жаргону. Но если вспомнить, то среди уголовников «понятия» воспринимаются настолько буквально, что нецензурная речь чаще всего имеет запрещенную форму.
Очень сложно принять чью-либо сторону во время жарких публичных дебатов среди сторонников и противников употребления ненормативной лексики. Если матерные ругательства, когда произносятся ради оскорбления оппонента очень «режут» ухо воспитанного человека, то в тексте художественного произведения их использование, если так задумано автором, не может запретить никакой закон.
Вот здесь и возникает справедливый вопрос: можно ли употреблять мат в непубличном пространстве? Как известно, основная масса, процентов 90 есть, наверное, русскоговорящих людей в мире бывает, что употребляют крепкие словечки. Из них примерно половина даже не различают то, какие выражения являются матерными, а какие нематерные, при этом перемешивая их среди обычных слов. Ярким примером этого является все тот же Борис Немцов.
При этом регулярность использования обсценной лексики может быть совершенно разная. Некоторые могут через слово употреблять мат, другие же матерятся только, когда на ногу уронят утюг. Но все равно, чтобы суметь полностью отказаться от употребления в своей речи нецензурных слов, нужно приложить много усилий, выполнить своего рода аскетическое упражнение.
Есть такое известное выражение: «Русский без мата, как щи без томата», и оно как нельзя верно отражает всю сущность языка. Однако, если человек старается соблюдать нравственную чистоту, следовать религиозным предписаниям, то он вполне может суметь и вовсе отказаться в своей речи от крепких выражений. Например, мало кто из родителей употребляет матерные слова при детях. Но все равно, не существует таких детей, которые по мере подрастания избегают знакомства с матерщиной. Ну, если только в какой-то религиозной общине.
Но при этом следует добавить еще одно: те люди, которые сами никогда не говорят бранных слов по религиозным соображениям (многие считают, что во время употребления мата порочиться имя Божьей Матери или каким-то еще, но они ошибаются, так как мат носит только ярко выраженный языческий характер, своего рода заклятие), то они не должны совершать еще больший грех – осуждать ближнего. Ибо, требовать запрета на употребление обсценной лексики в приватной обстановке не только вредно, но к тому же и бессмысленно. Потому, что в таком случае начинается цирк. В качестве примера можно вспомнить публичные выступления политиков, которые очень часто в ходе их вставляют такие вставки-паразиты «простите за выражение» в отношении любых, даже просто обычных слов.
Тем более, что неприличные являются не сами звуки произносимых слов, а тот смысл, который они подразумевают. А эти смыслы, как показывает время, постоянно меняются. Известно, что во времена советской власти слово «Бог» являлось неприличным, но зато слово «сатана» всегда произносилось уважительно, причем в положительной коннотации, и писалось с большой буквы.
Поэтому Путин и не обратил никакого внимания на само слово, из-за которого и был уволен журналист, но при этом премьер все же отреагировал на смысл. А так как, среди общественности, сознанием которого была попытка проманипулировать, данное слово из трех букв носит очень неприличный смысл, то и фотографию сочли такой же хулиганской.
А теперь можно попробовать ответить на тот главный вопрос, который прозвучал в самом начале данной статьи: почему среди людей те или иные выражения приобретают табуированные значения? В первую очередь, следует вспомнить, что существует некий мистический страх перед устройством мира. Во-вторых, есть еще человеческая деликатность, уважение к собеседнику, или таким проявлениям сущности, как смерть, болезни или еще какие формы несовершенства человеческого бытия. Ну, и в третьих, стоит упомянуть про нормы приличия, которые образовались не за один день, а складывались веками. Эти нормы приличия поддерживаются неким чувством стыда, который вызываю ассоциации с некоторыми частями тела или их функциями, во время их упоминанию вслух. Кроме того, существует еще тактичность, основанная на притязании к цивилизованности общества.
Основная масса табу исходит из требований религиозной, психической или социокультурной сферы, однако невозможно получить научно обоснованная аргументацию данных табу.
Так, что можно смело сказать, опуская множество культурологических аспектов проблемы, что любые запреты, в том числе, касающиеся употребления тех или иных слов, ни что иное, как общественный продукт, полученный в результате прогресса всего человечества. То есть, чем цивилизованнее становится человечество, тем дальше оно отходит от различных как традиционных, так и архаических ценностей, но при этом в речи людей все больше появляется нецензурных слов. И нет никакого смысла спрашивать себя о том, хорошо это или нет, ровно как и падать в обморок, услышав рядом с собой парочку подобных выражений.
Кстати, есть очень хороший анекдот на тему русского мата. Как-то император Николай I ехал в своем экипаже с цесаревичем Александром. Рядом также еще находился и наставник цесаревича - великий поэт Василий Жуковский. Проезжая мимо какого-то забора, невинный Александр прочитал на нем известное слово из трех букв. Цесаревич спросил Жуковского что же оно означает. Император с интересом посмотрел на поэта, ожидая, как мастер слова сможет выкрутиться из этого положения. Поэт ответил: «Ваше императорское высочество, это повелительное наклонение,образованное от малороссийского глагола «ховать», или по-русски значит «прятать»...». Государь промолчал после данного объяснения, но спустя какое-то время он наклонился к уху Жуковского, вынул из кармана золотой портсигар и протянул тому со словами: «X..й в карман!».
