Автор Василий Головнин
На минувшую субботу 7 ноября помимо известного всем юбилея пришлась и куда более круглая дата – 65 лет со дня казни в токийской следственной тюрьме Сугамо разведчика Рихарда Зорге, одного из самых романтических и загадочных персонажей советской истории минувшего века. Как он встретил свою смерть, теперь известно довольно точно – помимо рассказов очевидцев в японской столице пять лет назад был случайно обнаружен официальный документ, где подробно фиксируются все этапы приведения приговора в исполнение.
Незадолго до 10 часов утра 7 ноября 1944 года в Камеру номер 17, где находился осужденный разведчик, вошел директор тюрьмы с группой сотрудников.
В соответствии с процедурой Зорге произнес свое имя, возраст и назвал приговор, вынесенный еще в 1943 году. В ответ он услышал, что будет казнен немедленно, а директор тюрьмы попросил осужденного спокойно встретить смерть.
Зорге отказался от последнего слова и заявил, что не будет менять сделанное ранее завещание. После официального разговора он обратился к начальнику тюрьмы и сказал: «Я благодарю вас за вашу доброту».
После этого Зорге переоделся в чистое, пересек в сопровождении охраны внутренний двор и был приведен в отдельный домик, где был повешен в 10.20.
Тюремный врач констатировал смерть в 10.36.
Выдумкой, кстати, оказалась советская легенда о том, что разведчик уже с петлей на шее крикнул «Да здравствует Советский Союз, да здравствует Красная Армия!».
Однако и очевидцы, и официальный документ подтверждают, что Зорге в последние минуты своей жизни был удивительно спокоен.
Он вообще, похоже, отыскал странное умиротворение в тюрьме, хотя к моменту своего ареста в октябре 1941 году дошел до предельного нервного истощения. В германском посольстве в Токио, где Зорге в качестве корреспондента газеты «Франкфуктер цайтунг» пользовался полным доверием и имел репутацию «старого наци», он устраивал истерики на грани саморазоблачения. Разведчик заболел странным гриппом, больше похожим на тяжкий психический срыв, а непомерную усталость от восьми лет работы в Японии глушил нараставшими дозами алкоголя.
Измотанный Зорге считал, что выполнил свою главную задачу – передал в Центр сообщение о том, что Токио не будет нападать на СССР в 1941 году, поскольку японцы приняли решение нанести удар в другом направлении, по США и европейским колониям в зоне Тихого океана.
Он послал шифровку в Москву с просьбой отправить его на фронт или на подпольную работу в Германии. Однако Зорге сам не верил в такую перспективу, поскольку знал: в СССР он под подозрением.
Короче, к октябрю 1941 года у разведчика, судя по всему, сложилось тяжелое ощущение жизненного тупика – ему в буквальном смысле некуда было деваться.
Арест и тюрьма странным образом внесли ясность в существование Зорге. Он дал показания «в пределах возможного» и быстро приспособился к режиму. Тяготы тюремной жизни можно было решить с помощью денег: по закону, японцы не имели права конфисковать накопления подследственного Зорге, который имел счет в банке «Мицубиси» и почти 4 тыс. долларов наличными.
По тем временам это была огромная сумма, и советский разведчик считался самым богатым заключенным элитной тюрьмы Сугамо. Допрашивавший его следователь, как он сам вспоминал, в обеденный перерыв позволял себе коробочку с едой ценой менее иены. А его заключенному Зорге в это же время приносили роскошный по тогдашним меркам обед за 5 иен. К тому же он регулярно получал свежие фрукты от жены германского посла, с которой, судя по всему, долгое время состоял в интимных отношениях.
Если с тюремной жизнью и казнью Зорге теперь многое ясно, то его предыдущая деятельность, включая обстоятельства ареста, по-прежнему полна загадок. Например, не вполне ясно, как японская контрразведка вышла на его подпольную группу. После войны с легкой руки американцев устоялась версия о том, что сеть Зорге выдал один из руководителей подпольной Компартии Японии – Рицу Ито. Попав в руки полиции, как считалось, он не выдержал допросов и вывел контрразведку на одного из известных ему агентов группы «Рамзай». Затем была раскручена вся цепочка, включая самого Зорге.
В эту версию верило послевоенное руководство японских коммунистов и просило руководство КНР, куда бежал Рицу Ито, «казнить предателя». Однако он был только арестован, провел долгие годы в китайской тюрьме и после возвращения в Японию умер в конце 80-х, так и не сумев сказать ничего путного в свое оправдание.
С другой стороны, в США в 2001 году было рассекречено оперативное донесение АРО-757 американской резидентуры в Токио от 25 мая 1946 года о деятельности офицера безопасности германского посольства в Японии Йозефа Майзингера.
После ареста Зорге ему поручили добиться немедленного освобождения «незаконно схваченного журналиста» и «верного члена нацистской партии». Однако японцы с удовольствием рассказали гестаповцу о том, что давно запеленговали выходы в эфир Макса Клаузена – радиста Зорге. Через этого «советского пианиста» они якобы и вышли на всю сеть «Рамзай». Контрразведка утверждала, что сумела расшифровать часть шифровок Зорге, включая благодарность из Москвы за сообщение о дате германского нападения на СССР.
Однако многие эксперты в это не верят: есть данные, что сведения о шифровках радист Клаузен передал японцам только после своего ареста. Не исключено, что оперативники в Токио, мягко говоря, преувеличивали свои успехи, стремясь утереть нос гитлеровским союзникам. ГРУ российского Генштаба в 1995 году по случаю 100-летия со дня рождения Зорге уверяло, кстати, что его арест стал результатом рокового стечения случайных обстоятельств, а не каких-либо ошибок или особых достижений японского сыска. Впрочем, ясности в этом по-прежнему нет – как и в вопросе о том, не был ли двойником человек с позывными «Рамзай».
Руководитель гитлеровской внешней разведки Вальтер Шелленберг (Олег Табаков из «Семнадцати мгновений весны») в своих воспоминаниях пишет, что проведенная в 1940 году проверка навела его подчиненных на тревожную мысль: Зорге может быть коммунистом и иметь связи в СССР.
Однако, уверяет Шелленберг, на это было решено закрыть и воспользоваться знаниями и колоссальными связями токийского корреспондента «Франкфуртер цайтунг». Есть свидетельства того, что руководитель сети «Рамзай» действительно передавал часть имеющейся у него информации о замыслах Токио руководителю японского бюро Германского информационного агентства, который напрямую пересылал ее в ведомство Шелленберга. Эти данные неоднократно проверялись в Берлине и были признаны абсолютно надежными.
Восхищение Шелленберга вызвали, например, полученные от Зорге в мае 1941 года сведения о ходе тайных переговоров между Токио и Вашингтоном – в первую очередь о том, что Япония ни при каких обстоятельствах не пойдет на разрыв пакта о ненападении с Москвой и вступление в войну с СССР на стороне Гитлера.
Об этой стороне жизни Зорге известно особенно мало: скорее всего, речь шла о том, что осведомленный в японских делах журналист просто «сбрасывал» часть имевшейся у него информации германским представителям в Токио, рассчитывая на встречную откровенность.
Однако многое в таких контактах все же вызывает удивление: неясно, например, почему после разгрома группы «Рамзай» гитлеровский посол в Токио Ойген Отт не был немедленно отозван и наказан, хотя всем было известно, что Зорге пользовался его полным доверием и имел доступ к секретным документам. А ведь речь шла о разоблаченном сотруднике военной разведки СССР.
источник
