Духовный наставник Дэнни Оушена и самый старший участник его банды Рубен Тишков (Гулд) решил на честно заработанные деньги построить в Лас-Вегасе казино-небоскреб в духе Нормана Фостера, взял в партнеры известного подлеца по фамилии Банк (Пачино), был вышвырнут тем из бизнеса и свалился в этой связи с инфарктом, перешедшим в затяжную депрессию. Чтоб поднять старику настроение, Оушен (Клуни), Расти (Питт), Лайнус (Дэймон) и все-все-все (Каан, Аффлек, Чидл и др.), решают показательно распотрошить мистера Банка. В рамках благого начинания парни устраивают землетрясение в Вегасе и небольшую пролетарскую революцию в Мексике. В ход идут накладные усы, носы и вонючий газ. Всем так весело, что даже злодей Бенедикт (Гарсия), две серии назад по оушеновской милости потерявший жену и сто с чем-то миллионов, не может удержаться и присоединяется.
После безоговорочно блистательной второй серии, происходившей в Европе и дивно имитировавшей сентиментальные обертоны европейского криминального кино прошлых лет, третий «Оушен» — это, конечно, немножко вчерашнее шампанское. Вроде пробкой заткнули, и в холодильнике стояло, но пузырики уже неуловимо не те. Содерберг — один из самых талантливых и уж точно самый техничный из новых американских режиссеров-авторов — работает как всегда виртуозно, но, кажется, проглядел пару важных моментов. В частности, в двух первых фильмах дурацкий криминальный сюжет был удачно уравновешен не менее дурацкой романтикой. Здесь же девочки остались дома (про Джулию Робертс и Кэтрин Зиту-Джонс пару раз вспоминают, но в кадре они так и не появятся), единственный сколько-нибудь романтический мотив — соблазнение очень спортивной Эллен Баркин артистом Дэймоном, специально для этой цели надевшим гигантский нос (судя по всему, тот самый, который Терри Гиллиаму запретили приклеить ему в «Братьях Гримм»). Впрочем, спор о том, в достаточной ли степени искрится новый «Оушен» — это, видимо, самый бессмысленный спор на свете. Даже если вообще не искрится, это все-таки очень приличное шампанское. А чтоб, обнаружив с утра под морозилкой вчерашние полбутылки какого-нибудь Moet, не допить их с удовольствием тотчас же, сидя на подоконнике — надо быть совсем уж конченым человеком.
После безоговорочно блистательной второй серии, происходившей в Европе и дивно имитировавшей сентиментальные обертоны европейского криминального кино прошлых лет, третий «Оушен» — это, конечно, немножко вчерашнее шампанское. Вроде пробкой заткнули, и в холодильнике стояло, но пузырики уже неуловимо не те. Содерберг — один из самых талантливых и уж точно самый техничный из новых американских режиссеров-авторов — работает как всегда виртуозно, но, кажется, проглядел пару важных моментов. В частности, в двух первых фильмах дурацкий криминальный сюжет был удачно уравновешен не менее дурацкой романтикой. Здесь же девочки остались дома (про Джулию Робертс и Кэтрин Зиту-Джонс пару раз вспоминают, но в кадре они так и не появятся), единственный сколько-нибудь романтический мотив — соблазнение очень спортивной Эллен Баркин артистом Дэймоном, специально для этой цели надевшим гигантский нос (судя по всему, тот самый, который Терри Гиллиаму запретили приклеить ему в «Братьях Гримм»). Впрочем, спор о том, в достаточной ли степени искрится новый «Оушен» — это, видимо, самый бессмысленный спор на свете. Даже если вообще не искрится, это все-таки очень приличное шампанское. А чтоб, обнаружив с утра под морозилкой вчерашние полбутылки какого-нибудь Moet, не допить их с удовольствием тотчас же, сидя на подоконнике — надо быть совсем уж конченым человеком.
