Комментарии к рецензиям, да и к информационным текстам вообще обычно пишут по двум причинам – если активно не согласны с сутью изложенного или если активно согласны. По моим наблюдениям, первый сценарий случается чаще.
Люди, разделяющие точку зрения автора, чаще всего прочтут, внутренне согласятся и при хорошем для нас раскладе поделятся ссылкой с другом/коллегой/ЖЖ-сообществом. Но тратить время на выражение своего мнения еще и под статьей на новостном сайте не будут – скорее ограничатся записью в собственном блоге.
Люди же, которых разрывает от негодования по поводу того, какую ересь написал автор, обязательно выскажут свое мнение. Поэтому иногда под каким-нибудь неплохим вроде текстом, в котором даны верные (как потом оказывается) прогнозы, сплошняком идут критические комментарии, где автору пишут, что, видимо, институтов он не кончал, строит из себя умного и все в этом роде.
Однако случается все же так, что длинная колонка комментариев под статьей оказывается вдруг посвящена не ругани автора, а репликам из серии «точно!», «да я вам больше скажу…» и т. п. То есть народ согласен и даже добавляет что-то от себя в поддержку статьи. Такое случается чаще всего по одной причине – наболело.
Так вот, самый свежий пример такого наболело – отзывы под рецензией на фильм «Утомленные солнцем -2. Предстояние» (или просто «УСы-2», как их уже прозвали) Никиты Сергеевича Михалкова. В каждом из комментариев даже не сквозит, а кричит такая невероятная ненависть к нему, что только сидишь и удивляешься, как ему живется при таком отношении.
Трейлер к фильму "Утомленные солнцем-2. Предстояние" (2010)
Что за парадокс – снимать народное кино и при этом быть таким человеком и режиссером, чтобы народ тебя ненавидел? Возможно, что бабушки в провинции, которые с удовлетворенной улыбкой голосуют за Путина и его последователей как за «батюшку нашего» и «спасителя», и Никиту Сергеевича так же любят. Но в моем окружении к нему в лучшем случае брезгливое отношение, в худшем – стойкое неприятие.
Жалко, очень жалко. Может быть, мне скажут, что и там тоже все это было, что и тогда все это уже проявлялось, но я так люблю «Рабу любви», «Неоконченную пьесу…» и остальное, вплоть до первых «Утомленных солнцем». Все эти полувзгляды, полуинтонации, так хорошо пойманная человеческая драма, которую не видно снаружи, но она через все – глаза, голос, движение рук, музыку, взгляды других – видна. Не случайно же там были пронзительные Кайдановский и Богатырев, замечательная Соловей, элегантный Нахапетов, волшебники Табаков и Калягин…
Юрий Богатырев и Александр Кайдановский в фильме "Свой среди чужих, чужой среди своих" (1974)
Где все они теперь? Кайдановский и Богатырев умерли, Соловей давно не снимается, Нахапетов в Америке снимает фильмы класса «Б», Табаков ставит «Околоноля», Калягин – в «Единой России», подписал письмо против Ходорковского, а сам Михалков ни капли не сомневается в том, что круче всех. Что с ними со всеми стало? Не могу выразить, как жалко.
Александр Калягин в фильме "Неоконченная пьеса для механического пианино" (1977)
Табаков, рассказывают, говорит, что ему достаточно выйти на сцену, и зал уже счастлив, ему уже аплодируют. Да, потому что есть вот такие люди, каждую роль которых, каждый фильм которых, каждый спектакль которых хочется пересматривать по секундам. Каждый момент там удивительный, классный, доставляющий физическое удовольствие. Но ведь стоит им вдруг самим понять это, и все рушится. Они понимают, что они великие, и в этот же момент перестают быть ими. Потому что великим вроде бы все можно, но это только если они сами не понимают, что великие.
В 1991-м Михалков получил «Золотого льва» в Венеции, в 1994-м «Оскара» и Большой приз Канн. Он оглянулся на свои прежние фильмы и понял, что он классный режиссер. И все. Следующим фильмом был уже «Сибирский цирюльник». Великий, народный, нарядный, трагический – самый-рассамый. Все жирно и богато. Где та михалковская ювелирность? Нету.
Ладно, бывает. Режиссер стал мыслить масштабно, большими деньгами, великими событиями – и очарование ушло. Жалко, конечно, но не ненавидеть же его теперь за это?
Но ведь народ идет смотреть (большинству ничего больше, кроме известных актеров, красивой картинки и большого бюджета, не нужно). А раз идет – значит, я все равно великий. А раз великий – значит, должен дружить с великими мира сего, точнее, страны сей. Тем более что у нас теперь ведь демократия, а не Советский Союз: людям вроде мозги не промывают, в тюрьмы не сажают, а значит, и дружить не зазорно – хорошо даже, полезно.
И не только дружить должен, но и всем рассказать, каким должно быть кино в России, и по возможности контролировать как можно больше связанных с кино союзов, советов, фондов и т. п. А раз я такой великий и все контролирую – значит, вы все – людишки мелкие.
Высокомерие, которое, наверное, было и раньше, но в меньшем масштабе, теперь разрослось до государственных масштабов. Я снимаю великое кино для народа, а вы – отдельные представители народа – людишки мелкие. Вот за это вот, за роль благодетеля, которую никто не давал, а человек сам ее присвоил, да еще и уважает себя за нее безмерно, и ненавидят. Понятно, что и все вышесказанное для большого режиссера – назойливый шум где-то внизу. Хотя шум в общем-то неуклонно нарастает.
Жалко в общем, очень жалко. Так хочется еще одной «Рабы любви».
Финальная сцена "Рабы любви" (1976)
