5 сентября 1918 года Совет Народных Комиссаров РСФСР вынес постановление «О красном терроре». Постановление гласило, что СНК, «заслушав доклад Председателя Всероссийской Чрезвычайной Комиссии по борьбе с контрреволюцией.., находит, что при данной ситуации обеспечение тыла путем террора является прямой необходимостью; что необходимо обеспечить Советскую Республику от классовых врагов путем изолирования их в концентрационных лагерях, что подлежат расстрелу все лица, прикосновенные к белогвардейским организациям, заговорам и мятежам…».

Под этим постановлением, открывшем новую главу в истории взаимоистребительной Гражданской войны в России, подписи поставили нарком юстиции Д.Курский, нарком внутренних дел Г.Петровский и управделами Совнарокома В.Бонч-Бруевич.

Собственно, о начале кампании «Красного террора» уже 2 сентября 1918 года объявил председатель ВЦИК Яков Свердлов. Формально «Красный террор» стал ответом на покушение на председателя Совнаркома Владимира Ульянова-Ленина 30 августа и убийство в тот же день председателя Петроградской ЧК Моисея Урицкого.

Однако, на самом деле, кровавые расправы со своими политическим противниками вошли в обиход большевиков с первых же дней переворота, совершенного ими 25 октября (7 ноября – по новому стилю) 1917 года. Хотя как раз 26 октября решением Второго съезда советов рабочих и солдатских депутатов (того самого, на котором Ленин объявил о свершившейся пролетарской революции), смертная казнь в России была отменена. Сам Ленин, как рассказывал в своих мемуарах Лев Троцкий, был этим решением очень недоволен, и «провидчески» говорил товарищам по ЦК и Совнаркому, что революция без смертной казни невозможна. Собственно, он еще в сентябре 1917 года в своей работе «Грозящая катастрофа и как с ней бороться» указывал на то, что «без смертной казни по отношению к эксплуататорам (т. е. помещикам и капиталистам) едва ли обойдется какое ни есть революционное правительство».



Явочным порядком в тех местах, где установлению Советской власти оказывалось вооруженное сопротивление, ее противников начали расстреливать еще в ноябре-декабре 1917 года. Справедливости ради, укажем, что и противники большевиков не стеснялись прибегать к аналогичным мерам. Так, во время октябрьских боев 1917 года в Москве полковник Рябцев, командовавший силами сторонников Временного правительства, расстрелял в Кремле более трехсот безоружных солдат 56-го запанного полка, заподозренных им в симпатиях к большевикам. Большевики же, сразу после своей победы в Москве расстреляли несколько сотен противостоящих им юнкеров и студентов. Впрочем, руководивший московским Ревкомом Виктор Ногин самочинные расстрелы остановил и отпустил оставшихся противников на все четыре стороны. Он даже обвинил позднее своих товарищей по ЦК и СНК в «политическом терроре, недостойном партии революционеров», и за такой идеализм был отправлен Лениным на нижестоящий уровень партийной иерархии.

Между тем, сопротивление мероприятиям Советской власти в разных регионах страны стало набирать обороты, и большевикам все чаще приходилось прибегать к силе оружия, чтобы его подавить. В январе 1918 года большевики расстреляли на петроградских улицах мирную демонстрацию сторонников разогнанного ими Учредительного собрания. Там же, где сопротивление носило вооруженный характер, расстрелы уже никто не сдерживал.

После того, как в феврале 1918 года войска немецкого кайзера Вильгельма начали наступление по всей линии бывшего фронта, Ленин настоял на принятии знаменитого декрета «Социалистическое Отечество в опасности!». Вот там уже прямым текстом вводилась смертная казнь без судебного разбирательства за совершение преступлений «неприятельскими агентами, спекулянтами, погромщиками, хулиганами, контрреволюционными агитаторами, германскими шпионами».

В мае 1918 года Ленин провозгласил «крестовый поход за хлебом», декретировал создание Продармии (куда предполагал направить 9/10 всех имеющихся у СНК вооруженных сил), которая должна была силой отбирать «излишки» продовольствия у крестьянского населения. Этот декрет предусматривал и расстрел на месте тех, кто будет противиться изъятию этих «излишков». Надо отметить, что начало полномасштабной гражданской войны оказалось скорее связанным с реализацией этого декрета, чем с чехословацким мятежом или походом Добровольческой армии генерала Деникина на Кубань.

В этой ситуации Совнарком 13 июня 1918 года принял декрет о восстановлении смертной казни. С этого момента расстрел мог применяться по приговорам революционных трибуналов. 21 июня 1918 года первым приговоренным революционным трибуналом к расстрелу стал адмирал Щастный. Он, проявив инициативу, увел в Кронштадт корабли Балтийского флота, не дав немцам их захватить, после чего Троцкий, ставший к тому времени наркомвоенмором, объявил, что он спас флот, чтобы завоевать популярность у моряков, и затем направить их на свержение советской власти.

По мере того, как деятельность большевиков вызвала все больший протест у различных слоев населения, советскому руководству приходилось все более совершенствовать свою изобретательность в мерах по его подавлению. Так, к примеру, 9 августа 1918 года Ленин отправляет указания в пензенский Губисполком: «Необходимо произвести беспощадный массовый террор против кулаков, попов и белогвардейцев; сомнительных запереть в концентрационный лагерь вне города». Затем идет следующее «напутствие»: «Декретируйте и проводите в жизнь полное обезоружение населения, расстреливайте на месте беспощадно за всякую сокрытую винтовку». В полном собрании сочинений В.И Ленина присутствуют аналогичные наставления и по другим городам и губерниям.

Среди мер по наведению порядка и предупреждению сопротивления, саботирования и контрреволюции было решено также приступить к взятию заложников среди потенциальных противников Советской власти и членов их семей. Данную меру председатель ВЧК Дзержинский мотивировал тем, что она «самая действенная — взятие заложников среди буржуазии, исходя из списков, составленных вами для взыскания наложенной на буржуазию контрибуции... арест и заключение всех заложников и подозрительных в концентрационных лагерях».

Ленин данное предложение развил и предложил перечень мер по практической его реализации: «Я предлагаю «заложников» не взять, а назначить поименно по волостям. Цель назначения именно богачи, так как они отвечают за контрибуцию, отвечают жизнью за немедленный сбор и ссыпку излишков хлеба в каждой волости».

Такие предложения вызвали оторопь даже у многих большевиков, посчитавших их «варварскими», но Ленин отвечал им: «Я рассуждаю трезво и категорически: что лучше — посадить в тюрьму несколько десятков или сотен подстрекателей, виновных или невиновных, сознательных или несознательных, или потерять тысячи красноармейцев и рабочих? — Первое лучше. И пусть меня обвинят в каких угодно смертных грехах и нарушениях свободы — я признаю себя виновным, а интересы рабочих выиграют».

Конечно, в этих словах «пролетарского вождя присутствовал изрядный элемент демагогии. К лету 1918 года зачастую уже и рабочие стали выступать против Советской власти – в Ижевске, Воткинске, Самаре, Астрахани, Ашхабаде, Ярославле, Туле и т. д. Их выступления большевики подавляли не менее жестоко, чем всякую прочую «контрреволюцию».

Однако после введения в действие постановления СНК о «Красном терроре» чрезвычайные комиссии, ревтрибуналы, ревкомы и прочие органы советской власти, вплоть до красного командования отдельных частей получили право расправляться со всеми, кого посчитали потенциальными противниками Советской власти, даже не выясняя конкретной виновности того или иного обвиняемого.

Один из руководителей ВЧК Мартин Лацис так 1 ноября 1918 года в журнале «Красный террор» так объяснял осуществляемую деятельность: «Мы не ведем войны против отдельных лиц. Мы истребляем буржуазию как класс. Не ищите на следствии материалов и доказательств того, что обвиняемый действовал делом или словом против советской власти. Первый вопрос, который мы должны ему предложить, — к какому классу он принадлежит, какого он происхождения, воспитания, образования или профессии. Эти вопросы и должны определить судьбу обвиняемого. В этом — смысл и сущность красного террора».

Аналогично Лацису председатель Реввоентрибунала РСФСР Карл Данишевский заявил: «Военные трибуналы не руководствуются и не должны руководствоваться никакими юридическими нормами. Это карающие органы, созданные в процессе напряженнейшей революционной борьбы».

Впрочем, нарком внутренних дел Петровский счел необходимым хоть как-то регламентировать деятельность своих товарищей и издал указание, к кому применять бессудные расстрелы. Этот перечень включал:

«1. Всех бывших жандармских офицеров по специальному списку, утвержденному ВЧК. 2. Всех подозрительных по деятельности жандармских и полицейских офицеров соответственно результатам обыска. 3. Всех имеющих оружие без разрешения, если нет на лицо смягчающих обстоятельств (например, членство в революционной Советской партии или рабочей организации). 4. Всех с обнаруженными фальшивыми документами, если они подозреваются в контрреволюционной деятельности. В сомнительных случаях дела должны быть переданы на окончательное рассмотрение ВЧК. 5. Изобличение в сношениях с преступной целью с российскими и иностранными контрреволюционерами и их организациями, как находящимися на территории Советской России, так и вне ее. 6. Всех активных членов партии социалистов-революционеров центра и правых. (Примечание: активными членами считаются члены руководящих организаций — всех комитетов от центральных вплоть до местных городских и районных; члены боевых дружин и состоящие с ними в сношениях по делам партии; выполняющие какие-либо поручения боевых дружин; несущие службу между отдельными организациями и т. д.). 7. Всех активных деятелей к/революционных партий (кадеты, октябристы и проч.). 8. Дело о расстрелах обсуждается обязательно в присутствии представителя Российской партии коммунистов. 9. Расстрел приводится в исполнение лишь при условии единогласного решения трех членов Комиссии».

Не менее широкий предлагался и список категорий, подлежащих помещению в концентрационные лагеря.

Однако даже этот пространный перечень не включал всех возможных врагов, и руководство РКП (б) разработало еще и отдельные «целевые» кампании по ликвидации «социально чуждых» сословий: казачества (« расказачивание») и духовенства.

Так 24 января 1919 года на заседании Оргбюро ЦК была принята директива, положившая начало массовому террору и репрессиям по отношению «ко всем вообще казакам, принимавшим какое-либо прямое или косвенное участие в борьбе с советской властью». Резолюция Донбюро РКП (б) от 8 апреля 1919 года ставила «насущной задачей вопрос о полном, быстром, решительном уничтожении казачества как особой экономической группы, разрушение его хозяйственных устоев, физическое уничтожение казачьего чиновничества и офицерства, вообще всех верхов казачества, активно контрреволюционных, распыление и обезвреживание рядового казачества и о формальной ликвидации казачества».

Уральский областной Революционный комитет в феврале 1919 года также издал инструкцию, согласно которой следовало: «объявить вне закона казаков, и они подлежат истреблению». Во исполнение инструкции были использованы имеющиеся концентрационные лагеря и организован ряд новых мест лишения свободы. В докладной записке в ЦК РКП (б) члена Казачьего отдела ВЦИК Ружейникова в конце 1919 года сообщалось, что 25-я дивизия РККА (под командованием легендарного Чапаева. – Прим КМ.RU) при продвижении от Лбищенска до станицы Скворкиной выжигала все станицы протяжением 80 верст в длину и 30–40 в ширину. К середине 1920 года Уральское войско было фактически полностью уничтожено.

Весной 1920 года «член РВС Кафронта тов. Орджоникидзе приказал: первое — станицу Калиновскую сжечь; второе — станицы Ермоловская, Закан-Юртовская, Самашкинская, Михайловская — отдать: всегда бывшими подданными Советской власти нагорным чеченцам. Для чего все мужское население вышеозначенных станиц от 18 до 50 лет погрузить в эшелоны и под конвоем отправить на Север для тяжких принудительных работ, стариков, женщин и детей выселить из станиц, разрешив им переселиться в хутора и станицы на Север». «Мы определенно решили выселить 18 станиц с 60-тысячным населением по ту сторону Терека»,— сообщал позднее сам Орджоникидзе. Он уточнял: «станицы Сунженская, Тарская, Фельдмаршальская, Романовская, Ермоловская и другие были освобождены от казаков и переданы: горцам — ингушам и чеченцам».

Необходимо указать, что товарищ Серго вовсе не занимался самодеятельностью, а действовал в рамках директивы товарища Ленина. Последний указывал в директиве Политбюро ЦК РКП (б): «По вопросу аграрному признать необходимым возвращение горцам Северного Кавказа земель, отнятых у них великорусами, за счет кулацкой части казачьего населения и поручить СНК немедленно подготовить соответствующее постановление».

Расправу с духовенством Ленин тоже держал на личном контроле. 1 мая 1919 года было издано секретное Указание ВЦИК № 13666/2 Председателю ВЧК Дзержинскому Ф.Э «О борьбе с попами и религией» за подписью Председателя СНК Ленина и Председателя ВЦИК Калинина следующего содержания: «В соответствии с решением ВЦИК и Сов. Нар. Комиссаров необходимо как можно быстрее покончить с попами и религией. Попов надлежит арестовывать как контрреволюционеров и саботажников, расстреливать беспощадно и повсеместно. И как можно больше. Церкви подлежат закрытию. Помещения храмов опечатать и превращать в склады».

По оценкам некоторых историков, с 1918-го до конца 1930-х годов в ходе репрессий в отношении духовенства были расстреляно либо умерло в местах лишения свободы около 42 000 священнослужителей. Схожие данные по статистике расстрелов приводит Свято-Тихоновский Богословский институт, проводящий анализ репрессий в отношении священнослужителей на основе архивных материалов.

Общее же число жертв «Красного террора» (впрочем, справедливости ради, укажем, также как и террора «белого», националистических режимов, «зеленого», махновского и прочего повстанчества), установить не представляется возможным.

Согласно Постановлению Конституционного Суда РФ № 9-П от 30 ноября 1992 года, «идеи диктатуры пролетариата, красного террора, насильственного устранения эксплуататорских классов, так называемых врагов народа и советской власти привели к массовому геноциду населения страны 20 — 50-х годов, разрушению социальной структуры гражданского общества, чудовищному разжиганию социальной розни, гибели десятков миллионов безвинных людей».