Между тем, автору этих строк приходилось в последнее время общаться со школьными учителями, утверждавшими: скандал вокруг школьных стандартов для старших классов, которые неизвестно когда еще будут введены, – дымовая завеса. Она должна отвлечь от куда более страшных подробностей проводимой реформы образования. Связаны они с финансированием средней общеобразовательной школы и должны быть введены с 1 сентября этого года (первоначально речь шла о введении с 1 января, но этот удар по школе был отложен на девять месяцев).
Финансирование образования – самая больная тема российской школы. Так, из закона об образовании 1992 года последовательно исключались нормы, содержащие финансовые обязательства государства. Особенно усердствовали в этом направлении депутаты Госдумы после того, как партия "Единая Россия" стала ведущей парламентской силой: с 2004 года изменения в закон об образовании вносились 50 раз. В итоге действующая редакция закона уже не отвечает потребностям системы образования, поскольку основное в ней – экономия бюджетных расходов.
Новый закон об образовании творчески развивает эту линию. Речь идет о том, что государство будет финансировать лишь общеобразовательные школы, работающие в рамках государственной компоненты. Все остальные образовательные услуги – платные.
А вот дальше начинаются очень интересные интерпретации. Одни учителя слышали (как правило, от сотрудников низовых организаций народного образования), что тратить заработанные таким образом дополнительные деньги на зарплату школа права не имеет. Только на оборудование, ремонт и так далее. Другие обращают внимание на упомянутое в законе одноканальное финансирование. Это значит, что школы, желающие давать своим ученикам дополнительные знания, должны фактически стать частными.
Что это означает для отечественной системы народного образования в крупных городах?
До сих пор существовали школы, изначально рассчитанные на обучение учащихся сверх обычной программы, либо на какие-то иные цели (например, социализацию учащихся, не сумевших учиться уже в нескольких школах). Во всех подобных случаях учителя выполняют значительно больший объем работы, чем в обычных средних школах. Более того, часто в штатах таких школ есть специалисты, в рамках государственной компоненты не предусмотренные: например, психологи.
В ряде случаев, поскольку государство далеко не всегда выделяет деньги на подобные образовательные изыски, такие школы оказываются в положении частно-государственных. То, что идет поверх государственного финансирования, родители учащихся оплачивают сами.
Между прочим, не так давно премьер-министр России Владимир Путин посетил в Москве Вальдорфскую школу, чья программа, мягко говоря, не соответствует государственной компоненте. Тем не менее, школа премьеру понравилась. Видимо, не все то плохо, что не отвечает зашоренному взгляду работников Минобразования.
Тем не менее, во всех случаях именно эти школы должны попасть под удар. Если речь пойдет о разрешении дополнительно преподавать на платной основе, но при этом заработанные деньги не могут быть потрачены на зарплату учителей, складывается абсурдная ситуация: учителям предлагается работать бесплатно.
Если же речь пойдет об одноканальном финансировании, лучшие школы страны окажутся перед непростым выбором: становиться "самыми обычными", теряя учеников и учителей, или становиться частными школами, выгоняя на улицу тех учащихся, чьи родители не в состоянии заплатить за их обучение.
Это тот самый случай, когда, выбирая из двух вариантов, можно честно сказать: оба хуже. В обоих случаях достигается лишь одна цель: сокращается государственное финансирование среднего образования. В обоих случаях ухудшается положение учителей: либо уменьшается их зарплата, либо сокращается их число. О качестве образования и интересах учащихся в этом случае можно даже и не говорить.
В свое время в Москве проводилась встреча работников Минобразования с учителями-словесниками по поводу ЕГЭ, который стремились поскорее сделать обязательным. Там некие дамы из министерства объясняли, как хорошо сдавать тесты вместо экзаменов, насколько правильная постановка галочек в клеточках лучше отражает знания учащихся по литературе и языку, чем сочинение. И тут поднялся Лев Айзерман, очень известный старый учитель, сказавший в свое время бессмертную фразу: "Огромная беда сегодняшнего образования состоит в том, что наши командиры не любят заглядывать в школьные окопы". И он сказал: "Вы убиваете все, чем я занимался десятки лет". Замечательным был ответ дамы-чиновницы: нам выделили средства на реформу, и мы ее проведем.
Поэтому, когда сейчас учителя и родители, различные деятели культуры и даже премьер-министр выражают недовольство новым законом об образовании или новыми школьными стандартами, они не понимают главного: это им интересно содержание стандартов, а разработчикам это не столь важно – им интересны деньги, которые они получают. Речь идет о готовности стандартов к 2020 году: впереди девять лет оплаты сомнительного труда. И потому министр Фурсенко не спешит и якобы поддерживает дальнейшее обсуждение вопроса. Что будет в итоге со школой, чиновников от образования не интересует.
Сумели же творцы нового закона поставить под вопрос дальнейшее существование отечественной музыкальной, балетной и даже цирковой культуры. А всего-то внесли в проект закона положение, согласно которому профессиональное образование детей теперь может начинаться только с 15 лет – после того, как они закончат 9 классов и получат неполное среднее образование. Школы при этом лишаются права отбора учеников по способностям – кто раньше пришел, того и должны принять.
