Владимир Познер в очередной раз столкнулся с цензурой на телевидении, академию по развитию которого много лет сам возглавлял. Только подзабылась история с «сокращением» его благодарственной речи на ТЭФИ, когда год назад, получив приз за «Особый вклад», Владимир Владимирович поблагодарил не тезку, а перестройку, Горбачева и Яковлева, подаривших ему гласность.

Порос быльем и инцидент с вопросом, которым задался ведущий в мае этого года: почему в стране, пораженной трагедией на шахте Распадская, так и не был объявлен общенациональный траур. И сам же привел возможное объяснение – число жертв, по мнению правительства, маловато.

На этот раз «Первый канал» придрался к словам Познера о том, что не стоит требовать от остального мира гуманного обращения с российскими заключенными (имелся в виду Бут), пока мы сами бесчеловечно относимся к своим подозреваемым (больному Алексаняну, беременной Бахминой, скончавшемуся в СИЗО Магнитскому).

В эти выходные программа имени ведущего вышла в эфир без трогательного прощания. Его автор, комментируя случившееся, уточнил, что решение об этом мог принять только гендиректор «Первого» Константин Эрнст. Оно, впрочем, и так понятно. Понятно и почему. Леонид Парфенов несколько дней назад все это разложил по полочкам. Познер, кстати, тоже слушал. И кивал. Знал, в какой стране работает. Это вам не тур де Франс.