На сегодняшний день уже многим знакома история маленькой Веры Смольниковой из Новосибирска, которая в мае этого года получила новую жизнь, благодаря врачам из итальянской клиники в Бергамо. Сердце малышки трех лет, после тяжелой пневмонии, практически перестало функционировать. После ей имплантировали искусственное сердце, однако это была всего лишь временная мера, необходима была пересадка донорского сердца. Но проблема была в том, что в России операции по пересадке детям донорского сердца не осуществляются.
Девочке повезло, что ей была оказана помощь в лице правительства страны. Были собраны средства в размере 630 тысяч евро, и на самолет МЧС Верочка была отправлена в Италию на лечение. С клиникой заранее был заключен договор, и малышке из России пересадили сердце четырехмесячного мальчика из Италии - Франческо, которого уже невозможно было спасти. Операция длилась почти девять часов и прошла успешно. Сейчас девочка проходит там же в Италии реабилитацию, после чего сможет вернуться домой.
Папа Верочки сообщил, что дочка идет на поправку и в благодарность за подаренное девочке сердце ей будет дано второе имя: во всех официальных документах она теперь будет записана, как Вера-Франческа. Однако, как это ни грустно, но благоприятный исход, как случилась в этой ситуации – это редкое исключение.
Специалисты утверждают, что ежегодно необходимо проводить операции по пересадке сердца 100-150 детям из России. Примерно столько же детей нуждаются в пересадке легких. Однако всего единицы из них дожидаются своего донора. До Верочки Смольниковой такая же операция была сделана, только двоим детям - 16-летней Кате Михайловой из Томска и 6-летнему Линару Хисматуллину из Уфы. Пересадку проводили в той же клинике в Бергамо.
Известно, что во всем мире каждый год врачи осуществляют примерно пять тысяч операций по пересадке сердца. Из них – примерно 500 операций переносят пациенты в возрасте до 18 лет. Однако в России за всю 25-летнюю историю отечественной трансплантологии было произведено всего 350 подобных операций, при этом нет ни одного детского случая. И не потому, что у нас в стране нет специалистов или необходимого медицинского оборудования. Просто отсутствует четкая законодательная база.
В российских клиниках производят множество операций по пересадке различных органов, однако от взрослых доноров и чаще всего от близких родственников. Однако сердце или легкие ребенку можно пересадить только от сверстника, потому, что из-за большого размера они могут не поместиться в грудную клетку ребенка. Но при этом в России не практикуется извлечение детских органов. Таким образом, шанс на дальнейшее выздоровление получает только один ребенок из ста, нуждающихся в новом сердце, а 99 процентов пациентов – умирают.
Врачи признают, что такая ситуация является болью и позором отечественной медицины. За рубежом, так же не в состоянии помочь нашим детям, потому, что на всех донорских органов не хватает. Дефицит органов - проблема трансплантологов всего мира. Поэтому так неохотно принимают иностранных пациентов в клиниках других цивилизованных стран. Ведь тем самым сокращаются шансы на выздоровление у местного населения, особенно если дело касается таких труднодоступных органов, как сердце, тем более детское.
В настоящее время, российский закон о трансплантации, который был принят почти 20 лет назад, подразумевает презумпцию согласия на забор органов у взрослых людей. То есть, если пациент при жизни не отказался от донорства, то умерев, он считается потенциальным донором. Также любой совершеннолетний гражданин может стать донором при жизни, но при этом органы не являются предметом купли-продажи, а принуждение к изъятию органов и торговля ими, преследуется по закону.
Но вот детское донорство было в России запрещено всегда. И забирать органы у живых детей, даже с согласия родителей невозможно по закону. Правда, уже почти подготовлена правовая база для посмертного забора органов у умерших детей. Проблема состоит в другом: кого можно считать умершим? Обычно врачи констатируют смерть на основании диагноза смерти головного мозга, то есть когда мозг уже не подает признаки жизни, а сердце и другие органы еще функционируют. Это тот момент, когда еще органы и ткани умершего человека можно использовать для трансплантации. Однако в последнее время многие эксперты говорят о том, что мозг ребенка более пластичен и более способен на восстановление, чем мозг взрослого, поэтому невозможно точно сказать, когда прекращается его деятельность, после фиксации смерти. Сегодня не существует у Минздрава точной инструкции, согласно которой можно было бы четко определить официальное наступление смерти у ребенка.
Есть мнение, что для спасения жизни ребенка, необходимо развивать другие технологии, например, стволовые, потому, что без согласия ребенка невозможно забрать у него орган и отдать его другому. Кроме того, разве нормальна ситуация, когда родители одного ребенка стоят около стен реанимации с родителями другого ребенка, чтобы получить от них орган. Все это напоминает хищников, которые только и ждут, когда у кого-то случиться горе. И наше общество пока не готово к этому.
